- По человеческим законам – нет,- наконец ответил он.
- А по эльфским? – уточнил мальчик.
На этот раз отец молчал еще дольше.
- Тем более,- наконец отозвался он, отвернувшись, и в тоне его Иан расслышал глубокую, плохо скрываемую горечь. Маленький эльф почувствовал, что становится на скользкую, опасную тропу, и вот-вот отец перестанет с ним разговаривать, закроется или сменит тему, но отступать ему очень уж не хотелось.
- Будь кто-то из нас женщиной,- внезапно заговорил отец без лишних толчков, продолжая заботливо развешивать папину одежду,- мы могли бы отправиться в храм или в ратушу, получить бумаги, подтверждающие, что мы – муж и жена. Тогда нам хватило бы одной подорожной грамоты на всех, а, если бы кто-то из нас умер, второй получил бы его имущество по наследству безо всяких вопросов. Кроме того, рано или поздно, у нас мог бы появиться общий ребенок – пусть полукровка, но кровь и плоть нас обоих. И он бы считался законнорождённым. Вот, в сущности, и вся разница,- на последней фразе голос отца вдруг зазвенел, взвился, но тут же опал, как пенка на молоке, снятом с огня,- Но мы не королевские особы, имущества у нас нет, да и умирать никто пока не собирается, так что это все совершенно не важно. Ну и, конечно, нам не нужны другие дети, кроме тебя, Иан.
Иан задумчиво кивнул. Отец пытался говорить легкомысленно, с улыбкой, но отчего-то в нем все равно чувствовалась какая-то невысказанная досада, словно жизнь несправедливо обделила его в чем-то, чего он и сам толком не хотел, но с потерей никак не мог примириться.
- Я – незаконнорожденный? – спросил Иан, хотя ответ на этот вопрос его не слишком волновал, ему просто вдруг стало любопытно.
- Как и я,- ответил Иорвет и наконец повернулся к нему – с улыбкой,- как и твой папа. И он до сих пор звереет, когда слышит слово «ублюдок». Но, как видишь, никому из нас с этим живется не хуже. Вернон не знал своего отца, я своего – знал, но до меня и моей матери ему не было никакого дела. А у тебя, так вышло, нашлось целых два отца, и оба они жизнь готовы положить, лишь бы ты был счастлив.
Иорвет снова отвернулся, а Иан некоторое время молча смотрел ему в спину, видел, как тот передернул плечами, когда разбор вещей дошел до папиного белья и каких-то дорожных принадлежностей.
- Папа,- тихо позвал Иан, и отец замер, не оборачиваясь. Слова вертелись на языке – такие простые, понятные, как строки той самой колыбельной, и мальчик вдруг ощутил, что просто не может не высказать их вслух, пусть даже в них не было никакой необходимости,- я люблю тебя. И папу тоже. Больше всех-всех на свете.
Отец стоял неподвижно несколько секунд, и Иану даже начало казаться, что он сболтнул лишнего, выдал что-то не то, что еще больше расстроило эльфа. Но тот наконец аккуратно отложил какой-то бархатный чехол, повернулся и подошел к мальчику вплотную. Медленно опустился перед ним на одно колено и в следующий миг притянул Иана к себе и прижал так сильно, что мальчик невольно крякнул от неожиданности. Объятие длилось почти целую минуту, и маленький эльф боялся шелохнуться, боялся все испортить.
Иорвет отпустил его и снова поднялся на ноги – Иан заметил, как он быстро обмахнул ладонью заблестевший от влаги глаз.
- Давай быстрее заканчивать и спать,- скомандовал он,- встать нужно до рассвета, чтобы купить хлеба, пока он еще горячий.
Утром, однако, отец не стал его будить, и, когда Иан проснулся – после целой ночи безо всяких дурных снов – он обнаружил соседнюю половину кровати пустой и уже остывшей. В кухне кто-то разговаривал, и, узнав голос, мальчик вылетел из постели, как стрела с тугой тетивы.
Папа, одетый в теплый дорожный сюртук невзрачного черно-серого цвета, сидел за столом и поглощал из большой миски кашу так быстро, словно не ел до этого несколько дней подряд.
- Будет смешно, если бравый Вернон Роше погибнет, поперхнувшись овсянкой,- ехидно заметил отец от печки, на которой закипал большой жестяной чайник, но Иан видел, какую нежную и какую-то вроде даже жадную улыбку спрятал эльф под своим ехидством.
- Папочка! – анализировать больше не хотелось, и Иан ринулся через кухню к человеку. Тот отложил ложку в сторону, и позволил мальчику повиснуть у себя на шее.
- Ну-ну,- папа на миг крепко прижал его к себе,- меня всего неделю не было, а ты уже вымахал почти с меня ростом.
- Неправда! – рассмеялся Иан, и не стал вслух уточнять, что соскучился так, будто папа не возвращался несколько месяцев, и мальчик почти позабыл его лицо.
- Это и есть тот шкет, о котором я столько слышал? – раздался с другого конца стола незнакомый голос, и мальчик, наконец вынырнув из объятий, оглянулся.
На скамье над почти нетронутой миской с кашей сидел совершенно лысый щуплый человек со странной круглой стекляшкой на одном глазу, и внимательно разглядывал маленького эльфа. Иан отстранился от папы, враз смутившись своего детского порыва, встал и церемонно поклонился незнакомцу – раз его впустили в дом, значит, он не был чужим, а, раз слышал об Иане – значит, родители ему доверяли.
- Доброе утро,- сказал мальчик,- я – Иан аэп Иорвет.
Человек поднял редкие, пробитые сединой брови – стекляшка в его глазу опасно дернулась, собираясь вот-вот нырнуть в дымящуюся овсянку.
- Надо же какой вежливый,- заметил незнакомец,- ну что ж, милсдарь, будем знакомы, меня зовут Бернард Дукат, хрен знает, чей сын. А вы, как я понимаю, тут главный.
Иан смутился еще сильнее. Человек, хоть и улыбался, но смотрел на него так прямо и пристально, словно надеялся подловить мальчика на какой-нибудь оплошности и высмеять при всех.
- Прекрати пугать ребенка, глупый человек,- на Старшей речи проговорил Иорвет совершенно беззлобно, и лысый глянул в его сторону.
- Что он там щебечет, Вернон? – осведомился он у папы, тот громко фыркнул.
- Он сказал, если будешь материться при нашем сыне, он твою жопу медом обмажет и на муравейник посадит,- ответил он.
Лысый рассмеялся.
- Придется подождать до весны,- ответил он,- да и за кого вы меня принимаете, что я, отморозок, сука, какой-то?
- Да и мед на тебя тратить я не стал бы,- надменно бросил Иорвет,- Вернон, хочешь еще каши?
Папа отрицательно покачал головой, а Иан, немного расслабившись, сел рядом с ним за стол и дождался собственной порции овсянки. Он не знал, купил ли ее отец в ближайшей корчме или приготовил сам, но каша была очень пересолена, и похожа скорее на морскую медузу, чем на еду. Оставалось только удивляться, из каких соображений папа смел ее со своей тарелки с таким энтузиазмом – может, сильно проголодался?
- Так вот я и говорю,- больше не глядя на Иана, продолжал человек, назвавшийся Бернардом Дукатом,- слухи в Новиграде ходят один другого краше. Кто-то говорит, королева наша заключает тайные союзы с кем-то из магов, а то и оставшихся ведьмаков вербует, как в свое время ее папаша, пусть ему на том свете не икается. Другие талдычат, что помолвку с нильфгаардским шпингалетом вот-вот разорвут, а Анаис выскочит замуж за Хьялмара Скеллигского. Вроде как, он зачастил к ней – в том числе и в спальню, и скоро уже будет слишком хорошо заметно, как плодотворно они там общаются.
- Какая чушь,- возмущенно вставил папа.
- Чушь – не чушь, а девица наша уже давно не та милая малышка, которую ты на коленке качал, мой мальчик,- заметил Бернард,- а Хьялмар и правда к ней захаживал. Не знаю, расчехлял ли свой топор, но уверен, добрый дядюшка Эмгыр об этих визитах нихрена не знает.
- Ну конечно,- ядовито улыбнулся Иорвет. Он наконец тоже сел за стол – так близко с папе, что еще немного, и на колени бы ему взобрался,- Эмгыр имеет своих шпионов везде, но только не в спальне своей главной союзницы. Ни за что в это не поверю.
- Так или иначе,- лицо лысого стало серьезным,- ты можешь попасть в сложную ситуацию, Роше. Если королева решится на союз со Скеллиге – любого рода, хоть военный, хоть брачный, хоть добрачный – договору с Нильфгаардом конец. А ты, спешу тебе напомнить, теперь работаешь на Императора.
Папа сурово сдвинул брови, но крыть ему, очевидно, было нечем.
- Стоило дать пташке почувствовать свободу, она тут же пошла вразнос,- усмехнулся Иорвет – его складывающаяся ситуация, казалось, только забавляла. Иан краем глаза заметил, как рука отца нырнула под стол, и папа слегка дернулся и вроде даже задышал чаще. – Что ж, если Анаис и правда была так глупа, что пустила в свою постель этого островитянина, думаю, добрый папочка сможет ее образумить, она ненадолго скроется от глаз народа, потом вернется к старым союзам и договоренностям, а несчастный плод этой порочной связи Вернон заберет себе.