- Мою маму чуть не сожгли однажды,- прошептал он, часто моргая, стараясь согнать с глаз странную белесую пелену. – я тогда еще не родился.
- Их бывший король – Радовид – прививал людям не просто страх перед нелюдями или какую-то зависть к их долголетию и симпатичной внешности,- безжалостно продолжал Бернард,- он заставлял их испытывать настоящую ненависть, а ненависть очень сложно изгнать из человеческого сердца, малыш. Куда сложнее, чем страх или зависть. И как бы сейчас королева Адда ни старалась отбелить собственную репутацию и заставить реданцев жить бок о бок с эльфами, прошло слишком мало времени, чтобы это сработало. А что до той трактирщицы,- он хмыкнул и снова быстро глянул на мальчика,- ее папаша был из Церкви Вечного Огня, и в подвале этой Алхимии собирается своего рода… кружок по интересам. Они не делают ничего плохого – жгут по охапке свечей и обсуждают, как ненавидят эльфов, но это лишь один очаг Вечного Огня, и у Адды с Филиппой не хватит воды, чтобы затушить их все.
- А кто такой Ганс? – растерянно переспросил Иан. История, рассказанная Бернардом, подавляла его. Казалось бы, к этому моменту мальчик успел много чего повидать, узнать и даже испытать на собственном опыте, но с ненавистью, такой огромной и бессмысленной, он сталкивался впервые. Значит, подавая им с отцом еду, добрая улыбчивая трактирщица ненавидела их, проклинала про себя? Но почему? За что?
- Ганс – это один из тех, кто крышует их собрания,- ответил, меж тем, Бернард,- а еще – мой агент. Я со своей стороны стараюсь следить за деятельностью этих кружков. Мало ли что. А мы, кстати, пришли. Ты должен будешь помочь мне в одном деле, которое, конечно, останется между нами, усек?
Иан удивленно огляделся. С заснеженного тракта они свернули сперва в небольшую льдистую рощицу, а теперь вышли на широкую открытую поляну, посреди которой поднимались к нему полуобрушенные, скованные льдом белые мраморные стены. Сложно было разобрать, чем это строение было, пока его не разрушили, но каким-то странным внутренним чутьем Иан почувствовал, как от земли под его ногами поднимается, как пар от болот, магия, родственная его собственной природе. Он невольно поежился, посмотрел на спутника.
- Вы – тоже шпион? – спросил он тихо-тихо, и Бернард улыбнулся – немного снисходительно.
- Я – помощник королевы Анаис по части, скажем так… особенно деликатных вопросов,- ответил он,- теперь понимаешь, почему все, что произойдет здесь, должно остаться в тайне?
Иан решительно кивнул – он снова оказывался втянут в важные, совершенно взрослые дела, и сам прекрасно понимал, что даже родителям рассказывать об этом не стоит – особенно после того, как отца напугали кошмары мальчика. После очередного приключения родители непременно отправили бы его обратно в Туссент, признав правоту госпожи Йеннифер.
- Я никому не скажу,- уверенно сказал маленький эльф.
Бернард похлопал его по плечу, потом недовольно огляделся.
- И где этот хрен,- пробормотал он,- снова опаздывает, курва.
Шелеста шагов никто из них не услышал до того момента, как высокая тонкая фигура выплыла перед ними из белого снежного марева, и Иан едва не вскрикнул от неожиданности. Это был Эренваль, тот самый рыбоглазый эльф, с которым они с отцом встретились в университете. Белокурая голова пряталась под глубоким светлым капюшоном, почти сливающимся с окружающей снежной белизной. Водянистые глаза пробежались по лицу Бернарда, а потом уперлись в Иана, и высокий эльф тихо рассмеялся.
- О, этого просто не может быть,- заявил он,- это снова ты, маленький Иорвет. Похоже, ты решил меня преследовать.
Иан посмотрел на Эренваля прямо и смело, но от того, чтобы дать ему достойный отпор, мальчика отвлек Бернард.
- Что он такое сказал? – спросил он раздраженно, и Иан вдруг вспомнил, что его спутник не понимает Старшей речи.
- Он меня узнал, - пояснил Бернарду мальчик,- мы уже встречались несколько дней назад.
- Прекрасно,- человек теперь снова пристально смотрел на белокурого эльфа, но обращался явно к Иану,- скажи этому павлину, что я жду от него доклада о последних событиях по всей форме и в письменном виде, чтоб ему, сука, пусто было.
Иан перевел взгляд с Бернарда на Эренваля, потом принялся неуверенно переводить, опуская все лишнее в речи человека. Эльф слушал его, и постепенно губы его, и без того почти бескровно-тонкие, поджимались в почти незаметную линию.
- Скажи этому мерзкому человеку, что я работаю не на него, а на принцессу Зираэль,- процедил Эренваль наконец,- и, что, если он хочет получить доклад, пусть покажет приказ, подписанный ее рукой и скрепленный ее печатью. Я пришел сюда не затем, чтобы созерцать его гадкую рожу. Мне передали, у Зираэль есть для меня послание. Где оно?
Иан снова терпеливо перевел, стараясь передать суть, но не тон – Эренваль прекрасно справлялся с этим и самостоятельно. Бернард фыркнул.
- Вот тварь остроухая,- выдал он, мило улыбнувшись Эренвалю в глаза,- ну ладно, скажи, что принцесса Цирилла хочет, чтобы он любым способом проник на переговоры безумной Стрыги и ее малютки-сестры. Они запланированы на исходе этого месяца. А приказ с печатью может у меня в заднице поискать, вдруг найдет.
Иан перевел все, кроме финального пассажа про задницу, но Эренваль все равно недовольно скривился. Он посмотрел прямо в глаза человеку и выдал фразу, которую Иан не стал бы произносить вслух, даже если бы перевод Бернарду требовался – мальчик был для этого слишком хорошо воспитан. Однако, судя по всему, переговоры все же закончились удачно – Эренваль, еще раз обронив цветистую и очень неприличную фразу, растворился в белой поземке, а Бернард, проводив его взглядом, рассмеялся.
- Вот ведь курва,- заявил он,- и угораздило меня на старости лет вляпаться в эдакое дерьмо. Сидел себе раньше по теплым корчмам, кушал куриный суп да выискивал, кого бы завербовать во славу Темерии. А теперь что – приходится любезничать с этими хуеплетами, сука, во славу хер знает чего.
Иан ничего не ответил. Даже в своей новой куртке он успел замерзнуть, и ему уже очень хотелось домой. Прогулка с новым знакомым вышла очень уж странная, даже обескураживающая, и обо многом из того, о чем они говорили, Иану хотелось поразмыслить в одиночестве или спросить отца.
- Идем домой, шкет, думаю, твои родители уже кончили,- Бернард неожиданно протянул ему руку,- спасибо тебе за помощь. Ты славно послужил своей родной Темерии.
Иан ухватился за его холодную шершавую ладонь. Спрашивать, что именно кончили делать родители, он не стал, да и выяснять, что значил весь разговор с рыбоглазым – тоже. Что-то подсказывало маленькому эльфу, что правды от Бернарда он все равно не добьется.
- Вот, что я хотел спросить,- снова заговорил человек, когда они снова вышли на дорогу,- почему этот головоногий назвал тебя Иорветом?
Иан подозрительно покосился на спутника.
- Вы же сказали, что не поняли, что он мне сказал,- заметил он осуждающе, и Бернард тихо рассмеялся.
- Пусть это тоже останется между нами,- он снова подмигнул ему сквозь круглую стекляшку.
========== Об ультиматумах и переговорах ==========
Было уже очень поздно, но родители и не думали отправляться спать. Иан был сослан в постель еще несколько часов назад, но, слыша сквозь тонкие стены неспешные приглушенные голоса, никак не мог заснуть. Тревожно прошел весь день, хотя целую неделю до этого казалось, что жизнь маленького семейства вошла в какую-то ровную колею. Папа обычно уходил из дома рано утром, но, когда начинало темнеть, всегда возвращался и приносил с собой приятные мелочи — кулек конфет, красивый подсвечник или новое покрывало на кровать. Как бы упорно человек ни настаивал, что к жилищу в Оксенфурте привязываться не стоит, ему, видимо, сложно было бороться с желанием превратить пустые холодные комнаты в настоящий дом, в который хотелось бы возвращаться, и он справлялся с этим, как умел.
Иногда вечерами, впрочем, он возвращался таким уставшим, что едва находил в себе силы дотащиться до кровати, и сквозь стену, отделявшую его комнату от родительской спальни, Иан слушал, как родители переговариваются полушепотом. Голос папы звучал тревожно — возможно, расследование, которое он вел, не ладилось. Но по утрам, спустившись в кухню, мальчик всегда находил человека свежим и улыбающимся, и однажды маленький эльф даже отважился попросить папу взять его с собой, но тот, вмиг помрачнев, наотрез отказался. А ведь у Иана были свои, очень серьезные причины для того, чтобы рискнуть — и главной была та, что ему ужасно надоело почти каждый день таскаться с отцом в Университет.