После того, как эльф рассказал своему человеку о том, чего удалось достичь в расследовании, необходимость добывать новые сведения отпала. Папа сказал, что информация, которую добыл Иорвет, была очень полезной, но большего от него не требуется. И Иан никак не мог взять в толк, зачем тогда, проводив человека за порог, отец неизменно красиво одевался и устремлялся обратно в Университет. В его запасах нашелся еще один сюртук, не хуже того, что пал в сражении с вишневым пирогом, и несколько совершенно новых рубашек, а потом эльф еще и раздобыл где-то свободную серую мантию, одну из тех, в которых ходили студенты академии. Все попытки маленького эльфа отлынивать от этого скучного похода заканчивались ничем. Отец наотрез отказывался оставлять его дома одного, а Бернард к ним в гости больше не заходил. Вот и приходилось тащиться вместе с отцом, а потом бесконечно сидеть либо в уютной комнатушке Шани, которая всегда была рада маленькому гостю и позволяла рассматривать свои книги и инструменты, либо в холодном полном людей зале, в самом уголке, и слушать, как усатый профессор Фридрих рассуждает о чем-то, чего Иан совершенно не понимал. Но в такие моменты мальчик мог время от времени наблюдать совершенно исключительное явление — отец, сидевший в зале среди других фигур в серых мантиях, почти всегда поднимал руку, стоило усатому профессору замолчать, и вступал с ним в жаркую полемику, которая, очевидно, доставляла неподдельное удовольствие им обоим.
После этих лекций отец и сын тратили еще немного времени, чтобы пройтись по городу. Иан догадывался, что отец гуляет не просто так — он внимательно поглядывал по сторонам, иногда останавливался, чтобы поболтать со встречными эльфами, и несколько раз мальчик даже заметил, как собеседник передал Иорвету в рукопожатии свернутый клочок бумаги, который позже отец прочитал и сжег. Одним словом, расследование продолжалось, но Иан от всех важных дел оказался отлучен. Это было ужасно обидно — после всего, что он совершил, но оставалось только смириться.
И именно поэтому теперь мальчик не собирался спать, пока не выяснит, чего так напряженно ждали этой ночью его таинственные родители.
Стук в дверь раздался, когда ночная стража за окнами сообщила, что время — за полночь, и в городе все спокойно. Иан, выбравшись из кровати и стараясь не скрипеть половицами, скользнул к двери, вышел в коридор и устроился на верхней ступени лестницы. Отсюда кухни было не видно, но зато открывался неплохой обзор на входную дверь. Мальчик услышал, как родители разом замолчали, а потом папа подошел к створке и спросил полушепотом «Кто?», а получив короткий ответ, открыл.
С первого взгляда было понятно, что ночной гость — вовсе не человек. Он был одного роста с папой, но казался гораздо мощнее и крупней, и словно разом заполнил собой всю маленькую прихожую. На незнакомце была надета потертая черная куртка с серебряными заклепками и щитками на плечах и груди, а за спиной он носил два длинных меча. Иан, затаив дыхание, прижался к стене, и в следующий миг гость повернул голову, и на мальчике остановились мерцавшие в полутьме желтые кошачьи глаза. Грубо обтесанное лицо с густой черной щетиной неожиданно осветилось чуть ехидной улыбкой.
— Да у вас тут крысы, Роше, — произнес гость, и Иан понял, что раскрыт.
Папа непонимающе проследил за взглядом незнакомца.
— Иан! — возмущенно воскликнул он, — марш в постель!
Маленький эльф, понимая, что в ночной сорочке выглядит не слишком представительно, поднялся на ноги и гордо выпрямился.
— Ну уж нет! — сказал он, и гость негромко рассмеялся.
— Королева про него рассказывала, — заявил он так, будто маленького эльфа не было в комнате, — говорила, он толковый, и все равно пролезет туда, куда лезть запрещено. Привет, парень, — на этот раз гость обращался именно к нему, и под его пронзительным золотым взглядом Иану стало холодно, — Если ты не агент вражеской разведки, спускайся, а то так недолго и наизнанку вывернуться от любопытства.
Папа, явно смирившись с неизбежным, мрачно кивнул.
— Только обуйся, — бросил он Иану, направляясь в кухню.
Мальчику понадобилась какая-то пара минут, чтобы натянуть сапоги и куртку поверх ночной рубахи, и, когда он спустился в кухню, таинственный гость уже стоял у окна и оглядывал помещение — так, словно комната была куда больше, чем на самом деле, и таила в себе массу опасностей. Отец с недовольным видом сидел за столом, и на Иана даже не взглянул. Это была его обычная тактика, если маленький эльф смел ослушаться его приказов, и Иан научился не принимать его надменный вид близко к сердцу.
— Мы не знали, что среди ночи к нам вломится ведьмак, — заметил эльф холодно, — у тебя разве не слишком заметная рожа для тайного визита?
Гость глянул на Иорвета и снова улыбнулся, отливая на этот раз куда большую порцию яда в свою ухмылку.
— Приказ есть приказ, — ответил он, — мне платят не за то, чтобы я ставил их под сомнения. Ладно, всех шпионов раскрыли, все чисто.
Сказав это, ведьмак взял со стола свечу в одном из красивых подсвечников из тех, что приносил папа, и поставил ее на окно. И если это не был условный сигнал, то Иан вообще ничего не понимал в жизни.
На этот раз входная дверь открылась без стука, а в комнату неспешной раскачивающейся походкой вошел Бернард. Иан даже почувствовал укол разочарования — неужели именно ради него были все эти приготовления? Но еще через мгновения на пороге возникла невысокая тоненькая фигура, укутанная в темный плащ. Гость скинул капюшон, и Иан едва сдержался, чтобы не вскрикнуть от радости.
Анаис легко тряхнула немного отросшими светлыми кудрями, обвела присутствующих быстрым взглядом и первым бросилась, конечно, к папе. Тот поймал ее в объятия и прижал к себе так крепко, что Иан приготовился услышать треск ребер королевы. Но та лишь рассмеялась.
— Отец! — ее дрожащий голос звенел от радости, и Бернард, опасливо оглядевшись, негромко шикнул.
— Ничего, — отмахнулся чернявый ведьмак, — в соседних домах никого нет, а городская стража прогуливается в квартале отсюда. Можете хоть гимн Темерии голосить, никто не прочухает.
Анаис же, выпутавшись из рук Роше, повернулась наконец к Иану.
— Здравствуй, — улыбаясь, сказала она, — какой ты стал большой!
Иан приосанился, хоть и полагал, что не так уж сильно вырос с тех пор, как уехал из Вызимского дворца вместе с Геральтом, но кто стал бы спросить с королевой, особенно когда она бросается тебя обнимать?
От Анаис пахло морозом, на ее плаще искрились капельки тающих снежинок, и когда ее холодная щека прижалась к щеке Иана, мальчик почувствовал вдруг, как внутри у него свернулся и потянул к земле какой-то неведомый прежде комок тоски. Он никогда не скучал по Вызимскому дворцу, в котором прошло все его детство, по длинным галереям с мрачными статуями, по своей комнате, полной мальчишеских сокровищ, которые потом пришлось сжечь, по скучным балам и высоким книжным полкам короля Фольтеста, по улыбающимся слугам и жившему на кухне толстому коту Лютику. У мальчика просто не было времени по всему этому скучать — до этого момента. И теперь, обнимая ту, что была ему старшей сестрой — такой же, какой Цири была для Фергуса — Иан почувствовал, как у него сжимается горло. Только бы не заплакать прямо на глазах у Бернарда и ведьмака, только бы не опозориться. Но он услышал вдруг, как Анаис у самого его уха тихо всхлипнула.
— Я думала, что никогда больше вас не увижу, — сказала она, отпустила Иана и повернулась к Иорвету, — я даже тебя рада видеть, заноза эльфская.