На коротком пути от берега до храма предполагалась ритуальная стоянка — рака на короткое время останавливалась, чтобы скрытый в ней бог мог принять предлагаемые жертвы, а затем ее несли через площадь к вратам храма.
Если мы хотели поближе взглянуть на то, как раку понесут к храму, нам пора было двигаться.
Глава 3
Мы протолкались сквозь толпу к великолепному особняку Нахта, который стоит поблизости от Аллеи сфинксов, к северу от входа в храм. Здесь живут только самые богатые и самые влиятельные семейства города, и мой старый друг Нахт принадлежит к этой группе избранных, хотя уж он-то никак не походит на нелепо самодовольных гордецов, составляющих подавляющее большинство нашей так называемой элиты. Вновь я отметил свое непреходящее презрение к этим людям и приготовился к неизбежному высокомерному тону, которым встретят меня в их компании.
Нахт встречал своих многочисленных богатых и знаменитых гостей в своем лучшем одеянии, стоя в широком дверном проеме. Черты его лица были острыми и тонкими и с течением времени должны были стать еще более отчетливыми, а необычные крапчатые глаза цвета топаза, казалось, глядели на жизнь и людей как на занимательный, но не имеющий к нему прямого отношения спектакль. Человека умнее я никогда не встречал; для него жизнь ума и рациональное проникновение в загадки мира — это все. У Нахта нет спутницы жизни, и, судя по всему, она ему не нужна, поскольку его жизнь и так полна интересных вещей и людей. В нем всегда было что-то от ястреба: словно он попросту присел отдохнуть здесь, на земле, но всегда готов взмыть в эмпиреи одним кратким усилием своего могучего ума. Я не очень понимаю, почему мы с ним дружим, но, кажется, ему приятно мое общество. И он от души любит мою семью. Как только Нахт увидел детишек, его лицо осветилось восторгом, поскольку они его обожали. Он обнял детей и поцеловал Танеферет — которая, мне кажется, обожала его немножко чересчур, — после чего поспешно повел нас всех через великолепный внутренний двор, неожиданно спокойный, полный необычных растений и ярких птиц.
— Идемте наверх, на террасу, — сказал он, протягивая, словно добрый волшебник, особые праздничные сладости каждому из детей. — Вы чуть не опоздали, а мне бы не хотелось, чтобы вы пропустили что-нибудь в этот особый день.
Он сгреб в охапку восхищенную Неджемет и, сопровождаемый по пятам двумя старшими девочками, запрыгал вверх по широким ступеням, пока мы все не очутились на необычайно просторной крыше его особняка, В отличие от большинства людей, которые на крошечном пространстве своих крыш сушат овощи и фрукты и вывешивают белье, Нахт использует террасу на крыше своего просторного жилища для более занимательных целей, например для наблюдений за прохождением звезд по ночному небу, ибо это таинство — его глубочайшая страсть. А еще он устраивает на крыше свои знаменитые собрания, куда приглашает людей всех родов деятельности. Так и сегодня: плотная толпа теснилась здесь, попивая превосходное вино, подкрепляясь изысканными закусками с многочисленных подносов, расставленных повсюду на столиках, и болтая о том о сем под защитой украшенного великолепной вышивкой тента или под зонтами, которые терпеливо держали над ними потеющие слуги.
Открывавшийся с террасы вид был одним из лучших в городе. Крыши фиванских домов расстилались вокруг по всем направлениям — лабиринт цвета умбры и терракоты, усеянный красными и желтыми пятнами сушащихся злаков, ненужной или выброшенной мебели и ящиков, птиц в клетках и других таких же групп людей, которые собрались на этих наблюдательных площадках над хаосом улиц. Глядя на открывающуюся панораму, я осознал, насколько город разросся за последние десять лет.
Тутанхамон желал, чтобы все видели, как он демонстрирует вновь обретенную верность и щедрость правящей семьи по отношению к богу-покровителю этого города, Амону, и жрецам, владевшим и управлявшим его храмами, для чего возводились новые монументы и храмовые постройки, одна амбициознее и блистательнее другой. Для строительства требовалось множество инженеров, мастеровых и в особенности чернорабочих, чьи лачуги и поселения вырастали вокруг храмов, отодвигая границу города все дальше на распаханные земли. Я поглядел на север и увидел древние темные улочки, застроенные лавками, свинарниками, мастерскими и крошечными домиками — неукротимое сердце города, рассеченное пополам неестественно прямой линией Аллеи сфинксов, проложенной еще до моего рождения. На западе серебристой змеей сверкала Великая Река, и на обоих ее берегах, словно аккуратно разбитое зеркало, ослепительно сияли затопленные паводком поля.