ОЛЬГА. Вы к чему это?
ТАМАРА. Слушай! Политинформация! Он, муж мой, раз в искусственной шубе пошел ставить свечку в церковь за маму, зимой. Свечку рукавом задел, на нем шуба загорелась. Еле пламя уняли, вся церковь сбежалась. Вот, семейка была, вот люди были, что… что за их грехи… за грехи их… сына мне… мне сына… сына… (Плачет. Смеётся. Слезы вытерла.) Вот так, девчонки.
ОЛЬГА. Всё, я пошла.
ТАМАРА. Тише, русские! Куда торопишься? Человеку судьбу, можно сказать, поломала и бежать. Родная моя, не по-людски. Я ж недорассказала. Ты астролог? Посоветуй, как жить. Сына в ванной я нашла на полу мёртвого. Передозировка. Знаешь это слово? Пятнадцать лет было ему. Учился, с девчонками дружить начал, чистенький был мальчишка, я знать не знала, что с ним такое. А муж знал всё, мне не говорил. Знал, тварюга! Давал ему деньги на это. Зачем? Дружить с ним хотел, ага? Ну вот. Умер Славик. А вы живёте, свиньи проклятые. А он — умер. А через месяц и муж мой, Костик, в той же ванной — повесился. От как весело! В раз я одна! (Смеётся.)
ОЛЬГА. Я пошла. Вы статью из газеты рассказываете, неправда, я вам не верю…
ТАМАРА. Слушай дальше! Я не все кошмары рассказала, не все статьи газетные! (Смеётся.) Тост мой иносказательный приближается к главному! Была у меня подружка, на «справке» сидела. Полгода назад от рака крови умерла. Я эти полгода по стенкам хожу, собрать себя в кучку не могу. А с чего? Что такое, думаю? Ведь я маму схоронила, отца, сына, мужа, его маму — похоронное бюро у меня, специалист большой…
АСЯ (плачет). Тома, хватит, не надо, а то умрёшь, перестань…
ТАМАРА. Тихо! И вот она, подружка эта, всё шубы себе покупала, бзик у нее был. Первую шубу когда купила, искусственную, сказала: «Будет у меня десять шуб». И все к этому стремилась. Енотовую, лисью, медвежью, пыжиковую — завалилась ими! А потом померла. Я ходила, ходила после ее смерти, всё понять не могла — ну, что ж меня подбрасывает так? И вдруг сказала себе: «Том, а ведь ты тоже померла. Тебя нету. И давно нету. Это ведь всё сон, что мы живы. Мы — не живы. Нас — нету. Мы — умерли».
ГЛЕБ. Ну ладно, ну чего, перестань…
ТАМАРА. Родной мой, Тампакс не красуется, правду говорит. Мы — умерли, братцы. Вы, думаете, вы, оба-двое, вы — живы?! И вы все, паскудники? Фигуля вам. Вас нету давно. А жили вы тогда, когда искусственную шубу покупали, первую. А четвёртая и пятая — это всё мы себе спичками чиркаем, подогрев делаем — мы живы! Чирк! — еще одну шубу — мы живё-о-о-ом! А на деле — нет. Не живём. Сон это всё. “Азухенвейн” всё это, умерли уже! Понимаете, собаки?! (Хохочет.)
ГЛЕБ. Хватит…
ТАМАРА. А всё, правда, хватит. Я всё сказала. Тост кончился. Кто не дурак, тот понял. Музыка! Да здравствует музыка!
Бегает, веселится, включила магнитофон, пленку «тянет». Тамара бежит по комнате, схватила за руки Вадика и Асю, поставила их рядом.
Глеб, помогай! Нас нету, но помогай! Мы умерли, но помогай! Помогай, помогай, помогай!
Схватила Глеба за руку, тащит к столу.
Пошли, пошли, шевелись, шевелись, надо шевелиться, а то свет потухнет! Вот представитель церкви! Подписывайте бумагу, ну? Венчание! Гражданское соединение! (Кричит в воронку.) Соединяйтесь! (Асе.) Давай, родная моя!
ОЛЬГА. Прекратите этот шабаш! Да что это такое?! Она с ума сошла?!
ТАМАРА. Хочешь, две свадьбы сразу? И тебя тоже с ним обкрутим! А чего? Мы же умерли, нас ведь нету давно, мы исчезли все, мы туман, мы воздух, понимаешь?! Нам всё — всё равно, можно делать, что хочешь, закона нету, мы воздух, пыль, пух, листья жёлтые, мёртвые, мы ничто, нас нету, нету давно!
ВАДИК. Так. Не знаю, будет ли когда сказано об этом с высокой трибуны, но вот что я хотел сказать… (Помолчал и вдруг покраснел, заорал во всю глотку). Хватит! (Схватил бутылку, пьёт из горла). У меня пограничная психика и тоже есть нервы и предел, раз на то пошло! Вы думаете — мне так просто?! Я запутался! Хватит! Хватит! Не могу больше! Не могу! (Рыдает, упал на диван.)
ОЛЬГА. Что вы с ним сделали? Вадик, не плачь! И не пей! Нельзя! Ешь орешки, ты любишь! Жуй, жуй, жуй, жуй, жуй!!!! И шнурки завяжи же, ну?!
АСЯ (кричит). Уходите все!
ГЛЕБ. Ну, что?! Хватит. Стыд-то есть у вас у всех, нету? (Пошёл из квартиры, ушёл к себе.)
ТАМАРА. Вот как я всех завела! Хорошо как! Вот как все себе спичками зачиркали, как все живут будто бы, мертвяки! Стой, Глеб! Ты живой, Глеб, нет? Не помер? (Смеётся.) Стой теперь!
Тамара хохочет, бегает по комнате, схватила коробок со спичками, спички чиркает, кидает их в стены. Сова взлетела и, хлопая крыльями, вылетела в окно, в темноту. Студент на горе играет на трубе. «Харе, Кришна!» где-то далеко поют. Цыганка по пыльной дороге идет, десятком пуховых платков обвязалась, ноет. У колонки всё так же ножи звенят — два человека чистят бутылки от наклеек. Музыка играет.