Выбрать главу

ТАМАРА. Почему?

ГЛЕБ. Думаешь — надо?

ТАМАРА. А как нет-то? (Пауза.) Ну и что с Аськой?

ГЛЕБ. Да так. Врал ей, а утром встал, побежал за бутылкой. Я её охмурял просто, чтоб денег дала. Она потом неделю бегала, плакала, просила назад, приставучая, а я — нет. Стыдно теперь даже.

ТАМАРА. Ну дак женись на ней? Сегодня свадьба у неё должна быть, ну, прикрой её позор, ну?

ГЛЕБ. Зачем? Нет. Уеду. Вещи соберу и уйду сейчас.

ТАМАРА. Зачем?

ГЛЕБ. Не могу тут. Пить начинаю, или хочу нож взять и порезать всех. Не могу. Шум какой-то в голове постоянно. Не хочу, чтоб люди жили на свете. Понимаешь?

ТАМАРА. Шум? И что это за шум такой? Ну, объясни дуракам, а?

ГЛЕБ. Дьявол. Спрашивает еще.

ТАМАРА (помолчала). Да нету дьявола. И Бога нету, Глебушка. Детей надо растить — вот Бог тебе, вот главное. Детей. Это ж так понятно, нет? (Пауза.) Ну, тогда давай, я с тобой? А что? Нормально. Давай, поженимся? Свадьба назначена, всё заказано, водка есть, давай, мы с тобой, а? А чего? Поженимся и все.

ГЛЕБ. Зачем?

ТАМАРА. Так надо, миленький, так Богом придумано, ну?

ГЛЕБ. Его же нету, сказала?

ТАМАРА. Ну, кем-то там придумано так! А я рожу тебе, я смогу ещё, а чего, а?

Глеб встал у окна, смотрит на улицу, молчит, потом — тихо:

ГЛЕБ. Заткнись, дура. Не надо детей. Ты — дура, как все. Ты не понимаешь…

ТАМАРА (кричит). Это ты, дурак, с ума сошёл! Ты больной, блин-косой, человеконенавистник! И ты, гад, ходишь, молишься, да? За что? За погибель всем? И тебя там громом, молнией, током каким не стукнет в церкви, а?!

ГЛЕБ. Дура какая. Ну давай, раздевайся, снимай всё, парик тоже, я сейчас тебе сделаю, меня хватит на вас на всех, давай, ну? У, дура, бредит мне тут… Порадуешься ты с ним, с маленьким, поносишься, будешь думать — уй, он-то вот не такой, как я будет, он лучше будет… И чем кончится — знаешь? Знаешь. Детей ей. Каких? Куда? Для тюрьмы уродов? Посмотри, ну? Они все, и твои, и мои — мамки, папки, бились, копались, копошились, ковырялись, ехали, делали — и померли, ради детей, ради детей, ради детей, ради тебя и меня — и что?!

Схватил Тамару, поставил у зеркала, сам стоит сзади, держит ее крепко за плечи, руки дрожат.

Ну, смотри на себя — дуру, куклу накрашенную, в парике, в люрексе и на меня — водкой умученного, крыша едет, руки на себя наложить хочу, посмотри?! Смотри! Сколько еще рядом поставить, чтобы в зеркало так смотрелись? Всю «Кубу»? Для этого барахла они жили и бились? Для тебя, идиотки, и для меня, тряпки половой и гниды, так?

ТАМАРА (плачет). Неправда… Всё равно детей надо. Всё равно детей надо. Всё равно детей надо…

ГЛЕБ. Ты зверёк американский, дура.

ТАМАРА (кричит). Дура, да! Мне детей, надо, да! Ну, что? Ишь, глаза горят, дьяволюка! Видно, правда, убивал ты там, в Афгане! Ну, убей и меня, ну? Слов говоришь много, потому как сделать ничего не можешь, вот так-то! Пропил своё хозяйство, так? Так! Не можешь! Не можешь! Не можешь! Ты только языком лялякать можешь! Ну?!

Глеб схватил Тамару, повалил на диван. Лежат, не двигаются. Тамара смеётся. Глеб плачет.

Ну, всё? Продолженья не будет? Ну, что, герой? Не выходит у тебя, Данила-мастер, «Каменный Цветок»? То-то? Не встаёт? Не получается? Эх, ты, кусок сороконожки… Пропил всё, пропил?

ГЛЕБ. Иди отсюда.

ТАМАРА. Да уйду. На что ты нужен. Шуруй в свой монастырь. Иди. Спрячься от всего от нашего, иди. Только не выйдет ничего. (Встала, нашла сумку, закурила.) Снегопад, снегопад! Будь проклята вся твоя дорога, залита пусть будет кровью, проклятый! Если женщина просит! Иди! (Слёзы вытирает). Ведь я тебя полюбила, не увидел? Бог тебе твой не подсказал этого? Как тебя увидела я, ты это не понял? Не видишь, что я люблю тебя?! Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…

ГЛЕБ. Хватит, хватит! У меня голова болит, у меня голова болит, у меня голова болит!

ТАМАРА. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя! Иди, идиот. Иди. (Надевает сапоги, слёзы вытирает.) Ничего, выживу. Мне «Куба» поможет. Я нашу «Кубу» люблю. И когда мне совсем плохо станет, я сюда приеду, похожу тут, погуляю! Тут пахнет грибами, пригородной электричкой, рассадой, корзинами, ягодами, дачниками. Я сюда приеду, на людей на этих посмотрю и снова буду жить! Ты их ненавидь, а я их любить буду. Потому что они хорошие, суки эти! Я похожу, посмотрю на них, как они бьются и снова скажу себе — хочу жить, жить, жить, жить, хочу жить, хочу жить, жить! И размножаться, да! И буду жить, дальше жить, они мне помогут жить, я с ними буду жить, жить буду дальше на моей «Кубе»! Буду жить! Потому что — «Песня летит над планетой, звеня! Куба, любовь моя!!!!»