Старик несколько секунд подумал, словно совещаясь сам с собой, потом, протянув жилистую руку, сказал:
– Вот тебе моя рука, Тутанканара. Я помогу тебе. Всем, чем смогу, помогу.
Я, растроганный тем, что варнавалиец поверил мне, не отмахнулся от моей просьбы, словно от бреда сумасшедшего, пожал в ответ руку Варды.
– Спасибо, Варда, – сказал я.
– Спасибо тебе, Тутанканара, что решился в одиночку спасать всех нас.
– Мне к этому не привыкать, – улыбнулся я. – Я это делаю достаточно часто. Видно, такая уж мне выпала доля. Такова моя судьба.
– Мы сами выбираем себе судьбу, Тутанканара, и идем по тому пути, по которому желаем идти, – многозначительно промолвил старик и уже более конкретно добавил: – В лагере разведчиков нужного тебе оружия нет. Придется идти в подземный город Немых'. Я хорошо знаю правителя этого города. Там есть все, что тебе необходимо.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил я старика, и мы стали собираться в путь. Привал закончился. Осталось пройти еще несколько миль.
Пройти несколько миль до лагеря разведчиков.
Глава 11
Лагерь разведчиков встретил нас тишиной. Тишиной и темнотой. Была поздняя ночь, когда наш небольшой отряд, миновав передовые посты, вошел в него.
Лагерь был небольшой. Неприметный с виду. Казалось, и не лагерь это вовсе. Приткнувшееся к склону горы поселение беглых рабов невозможно было заметить с воздуха. Так хорошо замаскировали свои жилища разведчики. Из случайно пролетевшего валолета рабовладельцев никто бы не смог увидеть ничего подозрительного, ничего, указывающего на то, что тут живут люди. Живут беглые рабы.
Обнаружить лагерь с земли тоже было непросто. Бывшие рабы жили в больших землянках, входы в которые тщательно замаскировали в камнях и зарослях деревьев. Ни одно движение, ни один звук не выдавал поселение разведчиков. Появись внезапно днем незнакомый человек в расположении лагеря, он прошел бы мимо, ничего не заметив. Прошел бы, ничего не заметив, по одному из передовых форпостов государства бывших рабов.
Лишь когда темная пандерлоносская ночь опускала на горы и лес свое покрывало, лагерь оживал. Женщины начинали готовить, и тонкие струйки дыма поднимались из едва заметных отверстий, заменяющих у землянок трубы. Начиналось движение по лагерю. Но не столь интенсивное, чтобы можно было издалека заметить что-то. Все землянки соединялись сетью подземных ходов, и разведчикам, чтобы, например, попасть в другой конец лагеря, не было необходимости лишний раз выходить на поверхность.
Небольшая, скрытая в зарослях энергоустановка давала достаточно энергии для освещения подземного лагеря. Выходили же на поверхность разведчики, едва опускалась темнота, чтобы просто подышать свежим воздухом. Все же тяжело целыми днями сидеть под землей, когда наверху такая великолепная природа. Такой чистый и свежий воздух…
Стояла глубокая ночь, и наш отряд, так и не встретив ни одного поселенца, пересек весь лагерь. Миновал едва слышно урчащую энергоустановку, прошел мимо замаскированного ветками небольшого валолета. Подойдя к склону горы, двое разведчиков оттащили в сторону валун, и мы по очереди проникли в открывшийся круглый проход.
Несколько минут двигались по длинному подземному ходу. В неверном свете фонариков, которые зажгли некоторые из разведчиков, мы шли по туннелю, стараясь не споткнуться о попадавшиеся тут и там валуны. Наконец впереди забрезжил свет. Едва видимый вначале, он вскоре превратился в яркое, слепящее глаза пятно. Через минуту мы вышли в большую пещеру.
Это была главная пещера лагеря. Что-то вроде площади перед ратушей в обычном городе. Ярко освещаемая несколькими фонарями, подвешенными почти под самым потолком, пещера сейчас представляла собой праздничное зрелище. Едва взглянув на радостные лица разведчиков, я сразу понял, почему никого из почти двух сотен поселенцев нет наверху.
Весь лагерь собрался здесь. В главной пещере. Праздновали чудесное избавление от рабства четырех новых жителей. Четырех сбежавших рабов.
Четверо бойцов, успевших сбросить боевое облачение гладиаторов, но так и не расставшихся с добытым в тяжелом бою энергооружием, сидели у костра в центре пещеры. По случаю праздника разведчики извлекли все свои припасы, угощая гостей. Те, наевшись вдоволь, безмерно довольные тем, что они наконец на свободе, взахлеб, в который уже раз, пересказывали подробности своего побега.
Разговоры ненадолго стихли лишь тогда, когда наш небольшой отряд подошел к праздничному костру.
Трое из сбежавших гладиаторов мне были незнакомы. Судя по ярко-красному цвету шорт, все они были из цирка Таранта, Но четвертого бойца я знал. С накачанными, словно вздувшимися мускулами, и от этого почти квадратным телом бывшего старшину школы гладиаторов я узнал бы где угодно и когда угодно. Квадрат, увидев меня, радостно воскликнул:
– Джаггер, вот уж кого не чаял увидеть в живых, так это тебя! Едва я узнал, что против нашей первой пятерки выставили братьев Шар, подумал, все, конец. Отправитесь вы все в Пустоту. Погибли, думаю, ребята. Но ты же чемпион – я забыл об этом. Ты же Тутанканара. И ты сделал это. Один справился со всеми.
– Ну, это уже ты переборщил, старшина, – сказал я, подходя к гладиатору. – Без остальных, особенно без Молота, что я делал бы на этой арене? Набросились бы на меня ребята из цирка Таранта, и конец мне.
– Не скромничай, не скромничай, – развеселился Квадрат. – Что ни говори – ты великий боец. Самый великий из тех, кого мне приходилось видеть и с кем приходилось драться. А дрался я за свою жизнь немало. Да и Тор Кровопийца зря не стал бы предлагать за тебя миллион.
Последние слова Квадрата погрузили пещеру в гробовую тишину. Миллион не давали на этой планете тысячелетнего рабства еще ни за одного раба. Это на что же должен быть способен боец, если за него отваливают такие деньги?
Этот вопрос озвучила Лара. Амазонка, которая пыталась пленить меня. Искусница стрел и самый лучший стрелок в лагере.
– Ну, уж ты хватанул, Квадрат – миллион, – чтобы как-то разрядить обстановку заявил я. – Погорячился Тор Кровопийца, не подумавши сказал. К тому же сам знаешь, какая нынче инфляция. Скоро за тысячу и коробок спичек не купишь.
Мой ответ был встречен взрывом хохота, отголоски которого еще долго отражались от стен пещеры. Громче всех смеялся Квадрат. Довольный моей шуткой, он в перерывах между приступами смеха повторял рядом стоящим с ним поселенцам: “Каков боец? А, каков боец?”
Не смеялись лишь трое. Я, поскольку вспомнил Молота, и мне сразу стало не до смеха. Тот здоровяк, который огрел меня копьем. То ли я ему был так несимпатичен, что в моем присутствии он не хотел даже смеяться, то ли чувства юмора у него не было вовсе. И Лара. Искусница стрел. Она пристально, словно оценивая, разглядывала меня, и было неясно, почему она не смеется.
Вдоволь навеселившись, наш отряд присоединился к праздничному костру. Вновь пришедших принялись угощать. Забытый голод урчанием в животе дал о себе знать, и я набросился на еду.
Пища у разведчиков скромная. Простая и неприхотливая, но ее всегда вдоволь. В основном в меню бывших рабов преобладает мясо в различных видах: жареное и вареное. Охотились на диких животных разведчики в свободное от основной деятельности время. Охотились удачно. Мяса в лагере всегда было достаточно. Чего не скажешь о хлебе. Этот жизненно важный продукт доставлялся сюда из внутренних областей обширной горной местности. Изготовленный из коры хлебного дерева Раваш, он очень ценился в лагере. Также на столе разведчиков имелся большой выбор салатов, приготовленных из фруктов и овощей, что во множестве росли в окрестностях лагеря. По праздникам, вроде сегодняшнего, поселенцы пили настой из корней тер-мень. Крепкая настойка из этого целебного растения, называемая терхиш, хорошо ударяла в голову веселившимся разведчикам.
Хорошо ударила она и мне, не привыкшему к таким крепким напиткам. Вообще не в моих правилах принимать алкоголь и наркотики, даже в небольших количествах. Очень я не люблю терять контроль над собой. Пусть ненадолго, но ты уже плохо контролируешь свое тело. Эта черта характера не раз спасала меня. Не раз я выходил целым и невредимым из многочисленных потасовок, потому что имел трезвую голову.