И взрослым и детям будут по душе слова мудрой сказки, и пусть их читают не только в Туве.
Оскюс-оол
Жил-был Оскюс-оол. Бродил он по аалам, тем и кормился. Однажды пришел он в аал Караты-хана.
— Откуда идешь, Оскюс-оол? — спросил его хан.
— Лето наступает — ищу, где хойтпак[1] есть, зима наступает — ищу, где бора-быда[2] есть, — ответил Оскюс-оол.
— Так и быть, буду кормить тебя — летом хойтпаком, зимой бора-быда. Но за это будешь пасти семьдесят моих желтых козлов. Только смотри: в горы гоняй — в степь не пускай.
На другой день Оскюс-оол погнал семьдесят желтых козлов в горы, а они все норовили в степь повернуть. Совсем уморился Оскюс-оол, кричит-надрывается:
— Отрубит хан мои руки вместе с рукавами, снимет мою голову вместе с шапкой.
Вдруг, откуда ни возьмись, появился седой старик с бородой до самого пояса.
— Почему ты кричишь-надрываешься, Оскюс-оол?
— Как же мне не кричать? Караты-хан приказал козлов в горы гнать, а они все в степь поворачивают — никак не остановишь.
— А ты не кричи. Заверни голову стада в гору и скажи: «Семьдесят желтых козлов, к земле «тактагалдай»[3]! — посоветовал старик и исчез.
Завернул Оскюс-оол голову стада в гору и сказал:
— Семьдесят желтых козлов, к земле «тактагалдай»!
Остановились козлы, как вкопанные. Сколько ни гнал их Оскюс-оол, — козлы ни с места.
— Ну и вредный старик — верблюд бродячий, стрела кривая! Должно быть, это сам черт за моей головой приходил, — закричал Оскюс-оол.
Вдруг, откуда ни возьмись, снова появился седой старик с бородой до самого пояса.
— Почему ты опять кричишь-надрываешься, Оскюс-оол?
— Как же мне не кричать? Козлы стоят как вкопанные. Как же я их в горы отгоню?
— А ты не кричи, скажи спокойно: «Семьдесят желтых козлов, от земли «бодара»[4]! — посоветовал старик и исчез.
Послушался Оскюс-оол старика и говорит:
— Семьдесят желтых козлов, от земли «бодара»!
Только сказал — козлы тотчас встрепенулись и побежали в гору.
Поздно вечером загнал Оскюс-оол стадо в загон и пошел спать в ханскую юрту. Стал Оскюс-оол искать место, где бы прилечь — не находит: вся кошма на полу занята ханскими слугами.
— Ты что не спишь, Оскюс-оол? — спрашивает ханша.
— Места не могу найти. Вся кошма занята, — отвечает Оскюс-оол.
— Ложись тогда прямо на земле, — распорядилась ханша.
Рассердился Оскюс-оол, вспомнил слова старика и потихоньку сказал:
— Хан и ханша, к земле «тактагалдай»!
Пришло утро, а хан с ханшей подняться не могут. Что делать? Пригласили на помощь ламу, а Оскюс-оолу приказали ему прислуживать. Совсем загонял Оскюс-оола прожорливый лама: девять заварок чаю выпил, целого барана съел. Потом совершил лама хурум[5].
Не помогает.
Смеется Оскюс-оюл. Увидел это лама и потихоньку спрашивает:
— Скажи мне, как помочь ханской беде?
Говорит тогда ему Оскюс-оол:
— Видишь, возле юрты бродит черный бык. Схвати его за хвост и прочитай молитву.
Лама тут же бросился за черным быком, схватил его за хвост и забормотал молитву.
А Оскюс-оол тотчас же прошептал:
— Лама, к хвосту черного быка «тактагалдай»!
Испуганный бык помчался в степь, а приставший к нему лама завопил диким голосом:
— Спасите! Помогите! Оскюс-оола держите! Это его проделки!
Приказал хан схватить Оскюс-оола, а тот сказал потихоньку:
— Ханские слуги, к земле «тактагалдай»!
Сразу все остановились точно вкопанные.
Тогда Оскюс-оол спокойно вошел в ханскую юрту, уселся на девятислойный олбук [6] и стал за обе щеки уплетать ханские сладости и лепешки.
— Пощади, Оскюс-оол, — просит хан. — Я отдам за тебя мою дочь, выделю скот из моего скота, добро из моего добра. Поставлю тебе белую юрту.
Поверил Оскюс-оол хану и тихонько сказал:
— Хан и ханша, ханские слуги, от земли «бодара»!
Тотчас все ожило. Приказал тогда хан:
— Заколите священного белого быка!