Отправился Артаа-Седи туда, где течет Кара-Суг, и спрятался там за камни. Утром приползли сюда две черепахи.
— Как хорошо, что никто не знает нашей тайны! — воскликнула старая черепаха.
— Да, очень хорошо, — согласилась молодая черепаха. — А то бы нас давно съели, чтобы заполучить золото.
Выскочил тут Артаа-Седи из укрытия, схватил черепах и съел их. И тут же его свалил сон. Спал он три дня и три ночи, а когда проснулся, то изо рта у него выпал золотой самородок.
Обрадовался Артаа-Седи и отправился к Далай-хану:
— Вот вам золото, хан. А теперь отдайте мне жемчужину.
Засмеялся хан от радости и отдал Артаа-Седи жемчужину, а тот поспешил к Байбын-хану.
Принял обрадованный Байбын-хан от Артаа-Седи сокровище и говорит:
— Стар я стал. Передаю тебе свою ханскую власть.
Так Артаа-Седи стал ханом. Всего у него много — и добра, и скота, а покоя все нет. Ночью во сне видит он брата, а днем о нем только и думает.
— Почему ты всегда грустный? — говорит раз ему дочь Байбын-хана. — Днем все молчишь, а ночью во сне с кем-то разговариваешь.
— Сердце у меня болит, тоска гложет. Брата младшего потерял — зрачок глаза моего, желчь печени моей, — и рассказал ей Артаа-Седи, как все случилось.
— Почему же ты мне раньше не сказал? — упрекнула его жена. — Для чего же у тебя столько подданных? Собирай войско и отправляйся на поиски.
Объявили они поход, и в новолуние Артаа-Седи во главе войска двинулся в горную тайгу.
Здесь в лесу Артаа-Седи заметил старые следы. Пошел он по этим следам. И стали ему попадаться остатки всякой еды. «Это брат мне еду оставлял», — думал Артаа-Седи и ускорял свой шаг.
Долго длились поиски. Совсем из сил выбиваются Артаа-Седи и его воины, а следы становятся день ото дня яснее.
Однажды вышел Артаа-Седи на лесную поляну и вдруг увидел необыкновенного человека, густо обросшего волосами. Стоит этот человек на коленях и что-то пополам делит, а сам приговаривает:
— Это моему старшему брату.
Понял тогда Артаа-Седи, что перед ним его брат — Авыгаа-Седи. Подкрался к нему Артаа-Седи, обхватил за пояс и крепко держал до тех пор, пока тот не признал в нем своего брата. Обнялись они тут и заплакали от радости. Дали слово друг другу никогда больше не разлучаться.
Собрал Артаа-Седи войско и вернулся с братом в свой аал. Авыгаа-Седи нарядили в дорогую одежду. Разгорелся тут большой пир. Долго веселился и радовался народ.
Много ли, мало ли времени прошло после этого пира — неизвестно, только дошел до аала Артаа-Седи слух, что в далекой земле за Кызыл-тайгой у одной ханши мужья умирают. Сто ханов было — все умерли. Удивились слуху братья и решили побывать в этой земле, самим разузнать, в чем тут дело.
Едут братья по необозримой желтой степи. Вдруг видят — дерутся два парня. Разняли они их и спрашивают:
— Что случилось, чего не поделили?
А те отвечают:
— Нашли мы бесшумные идыки, а поделить не можем. Вот и деремся.
— Оставьте здесь идыки, — говорит им Артаа-Седи. — А сами бегите на край степи. Кто первым прибежит обратно, тот и возьмет идыки.
Не успел он это сказать, как парни пустились во весь дух наперегонки, а братья, взяв волшебные идыки, поехали дальше.
Прибежали парни на старое место, — нет идыков, и ну опять драться.
Едут братья и видят: опять какие-то парни дерутся. Развели их братья в стороны и спрашивают:
— Что случилось, чего не поделили?
Отвечают им парни:
— Нашли мы шапку-невидимку, а поделить не можем. Вот и деремся.
— Оставьте здесь шапку, — говорит им Артаа-Седи. — А сами бегите на край степи. Кто первым прибежит обратно, тот возьмет шапку.
Не успел он это сказать, как парни пустились наперегонки, а братья, взяв волшебную шапку, поехали дальше.
Прибежали парни на старое место, нет шапки, и ну опять драться.
Долго ехали братья, но на пути им никто больше не встречался. Кончилась степь. Началась Кызыл-тайга. На одном из перевалов увидели братья высокий кедр. Взобрались на него братья орехи погрызть. Вдруг, откуда ни возьмись, ламы появились и стали молитвы читать, чтобы ханше сто первый хан нашелся. И вот братья наверху орехи щелкают, а ламы внизу молитвы бубнят.
Надоело братьям орехи щелкать и молитвы слушать — спрыгнули они вниз.
Поднялось среди лам большое волнение.
— Услышана наша молитва — новыми ханами нас наградили.
Объявили они Артаа-Седи ханом, а Авыгаа-Седи — его помощником.
Все радовались-веселились, одна ханша хмурилась. Наказал Артаа-Седи брату следить за ханшей. Однажды рано утром, когда еще коров не доили, ханша крадучись вышла из юрты. Одел Авыгаа-Седи шапку-невидимку, бесшумные идыки и пошел за ней следом.
Долго шла ханша. Наконец среди тальника показалась белая юрта. Вошла в нее ханша, а за ней и Авыгаа-Седи проскользнул. В богато убранной юрте сидел одетый во все черное злой волшебник.
— Знаю, привели к тебе в юрту ханов. Только не жить им долго, — зло усмехнулся черный волшебник.
— Знаю. Затем и пришла к тебе, — ответила ханша.
— Устрой завтра пир в честь нового хана. Только не бросай в огонь можжевельник — от него у меня глаза слепнут.
— Хорошо. Все исполню, — охотно согласилась ханша и радостная пошла домой.
Приказала ханша подданным готовить хан, наварить хмельной араки.
Братья решили проучить волшебника и стали тайком собирать можжевельник.
На другой день вокруг большого костра начался пир. Больше всех веселилась ханша и все на небо поглядывала. Вдруг небо потемнело. Над костром закружилась огромная черная птица. Авыгаа-Седи тотчас бросил в костер охапку можжевельника. К небу поднялось облако едкого дыма.
Хочет хищник клюнуть Артаа-Седи в темя, да дым глаза застилает. Чуть не до земли опустилась птица — все равно ничего не видит. Тут ее братья и схватили за крылья. Кричит птица диким голосом, бьется в руках, а братья ее знай щиплют. Только тогда отпустили, когда на ней ни одного пера не осталось.
Почернела ханша от злости, заболела с горя. Только рано утром поднялась она и крадучись побежала в лес. А Авыгаа-Седи в шапке-невидимке и бесшумных идыках пошел следом — глаз с нее не спускает.
Лежит в своей юрте злой волшебник и стонет:
— Чуть совсем не убили меня твои ханы, окаянные.
— Все видела, — отвечает ему ханша, — да помочь не могла. Что теперь делать будем?
— Поставь завтра восьмистенную юрту из одного железа. Устрой в честь хана состязания в шахматы. Только огня в очаге не разводи, насыпь туда пороху, а сверху поставь свечу, чтобы от нее прикуривали трубки. Как закричу я в дымовой дыре — дверь колом подопри и беги прочь. Пусть потом твои подданные сто второго хана ищут.
Засмеялась, обрадовалась ханша и поспешила домой. Рассказал Авыгаа-Седи брату все, что слышал, и решили они погубить черного волшебника.
На другой день по приказу ханши поставили восьмистенную юрту из одного железа. Ханша потихоньку насыпала в очаг пороху и поставила на него свечу. Восемь человек засели за шахматы. Шесть игроков быстро кончили игру и пошли пить зеленый чай. Только Артаа-Седи с Авыгаа-Седи сидят себе — не торопятся. От свечи уже только огарок остался, совсем догорает. Заволновалась ханша, все наверх поглядывает.
Взглянул Артаа-Седи краешком глаза и видит: сидит в дымовом отверстии черная птица и на свечу смотрит. А та уже почти совсем догорела, вот-вот пламя коснется пороха. Не выдержала ханша и выбежала из юрты. Только хотела дверь колом припереть, как следом за ней выскочили братья. Авыгаа-Седи захлопнул крышку дымового отверстия, а Артаа-Седи крепко дверь юрты колом подпер. Закричала черная птица дурным голосом, раздался сильный взрыв, и от железной юрты ничего не осталось.