Нам только что дали разрешение на взлет. Лихорадочное рассаживание по своим местам закончено, все застегивают ремни. Похоже, мне никуда не деться от Джокертауна, где бы я ни был: рядом со мной сидит Говард Мюллер – кресло специально подгоняли под его девятифутовый рост и немыслимо длинные руки. Он куда лучше известен под прозвищем Тролль и возглавляет отдел безопасности в клинике Тахиона, но я отмечаю, что он не уселся рядом с Тахионом среди тузов. Остальные трое делегатов джокеров: отец Кальмар, Кристалис и поэт Дориан Уайльд – сидят здесь же, в центральной секции салона первого класса. Что это: совпадение, предрассудок или стыд? Что собрало нас здесь, в креслах у окон? Боюсь, жизнь в шкуре джокера сделала нас всех чуточку ненормальными. Политики, наши и ооновские, сбились в кучку справа от нас, тузы – спереди (тузы явные, разумеется) и слева от нас. Но я вынужден прерваться: стюардесса попросила меня поднять откидной столик.
Мы в воздухе. Нью-Йорк и международный аэропорт имени Роберта Томлина остались далеко позади; впереди нас ждет Куба. Судя по тому, что я слышал, пребывание там будет легким и приятным. Гавана – почти такая же Америка, как Лас-Вегас или Майами-Бич, хотя значительно более развращенная. У меня вполне могут оказаться там друзья: очень многие джокеры-артисты, заработав стартовый капитал на подмостках «Дома смеха» или «Хаос-клуба», отправляются в гаванские казино. Однако мне следует держаться подальше от игровых столов: невезение джокеров уже вошло в пословицы.
Как только на табло гаснет призыв «Пристегните ремни», тузы поднимаются в салон первого класса. Я слышу, как сверху доносится их смех: Соколицы, хорошенькой малышки Мистраль, которая похожа на примерную ученицу, если только не облачена в свой летный костюм, громогласного Хирама Уорчестера, Асты Лензер, примы Американского театра балета, которая взяла себе прозвище Фантазия. Теплая компания, в которой ничто и никогда не может пойти не так. Сливки общества, и Тахион тоже вращается в их гуще. Интересно, его привлекают тузы или женщины? Даже моя дорогая Анжела, которая после этих двадцати с лишним лет все еще искренне любит его, признает, что, как только дело касается женщин, Тахион начинает думать исключительно членом.
Но даже среди тузов встречаются белые вороны. Джонс, темнокожий силач из Гарлема (ему, как и Троллю, Хираму Уорчестеру и Соколице, пришлось поставить специальное кресло – обычное не выдержало бы его веса), потягивает пиво и читает «Спорте илластрейтед». Радха О’Рейли тоже уединилась и смотрит в окошко. Вид у нее совсем притихший. Билли Рэй и Джоанна Джефферсон, пара тузов из министерства юстиции, которые возглавляют нашу группу безопасности, не являются делегатами и потому сидят позади всех, во втором салоне.
Есть еще и Джек Браун. Напряжение так и висит вокруг него в воздухе. Большинство делегатов с ним безупречно вежливы, но искреннего дружелюбия не проявляет никто, а некоторые и вовсе открыто избегают его, как, например, Хирам Уорчестер. Для доктора Тахиона Брауна как будто и не существует. Интересно, кому в голову пришла мысль взять его в эту поездку? Определенно не Тахиону, да и для Хартманна подобный шаг был бы слишком рискованным в политическом отношении. Возможно, так попытались умилостивить консерваторов из СКИВПТа? Или есть еще какие-то интересы, которых я не учел?
Время от времени Браун бросает взгляды на лесенку, как будто ему сейчас больше всего хочется присоединиться к веселью наверху, но с места не сходит. Трудно поверить, что этот светловолосый мальчишка с гладким лицом в куртке «сафари» и впрямь печально известный Туз-Иуда из пятидесятых. Он ведь мой ровесник, но выглядит едва ли на двадцать лет… из тех мальчиков, которые вполне могли бы несколько лет назад сопровождать юную красотку Мистраль на выпускной бал.
Один из репортеров, некто Даунс из журнала «Тузы», уже появлялся здесь – пытался уговорить Брауна дать интервью. Он проявил настойчивость, но Браун твердо стоял на своем, и журналист в конце концов был вынужден сдаться. Тогда он раздал нам по экземпляру последнего номера «Тузов» и неторопливо поднялся наверх – вне всякого сомнения, в поисках новой жертвы. Вообще-то я редко читаю «Тузов», но взял экземплярчик и предложил Даунсу подумать над выпуском парного издания, которое называлось бы «Джокеры». Похоже, моя идея не вызвала у него большого восторга.
Гвоздь номера – впечатляющая фотография панциря Черепахи на оранжево алом фоне заката с подписью: «Черепаха: жив или мертв?» на обложке. Черепаху никто не видел с последнего Дня дикой карты, когда его облили напалмом и он рухнул в Гудзон. Искореженные и обгорелые обломки его панциря обнаружили на дне, но тело так и не было найдено. Несколько сотен человек клялись, будто на заре следующего дня видели, как Черепаха летел в своем старом панцире над Джокертауном, но с тех пор он больше нигде не показывался, и кое-кто приписал эти свидетельства истерии и стремлению выдать желаемое за действительное.
Я не знаю, что думать о Черепахе, но мне было бы горько узнать, что он мертв. Многие джокеры верят, будто он один из нас, будто его панцирь скрывает какое-то жуткое уродство. Так это или нет, но он долгие-долгие годы был жителям Джокертауна добрым другом.
Однако у этой поездки есть еще один аспект, о котором никто не говорит, хотя статья Даунса напомнила мне о нем. В смехе, доносящемся сверху, слышатся нервозные нотки, а в том, что эта поездка, о которой говорили так много лет, организовалась за какие-нибудь два месяца, нет никакой случайности. Нас хотят на какое-то время убрать из города, и не только джокеров, но и тузов. В особенности тузов, можно даже сказать и так.
Прошлый День дикой карты стал настоящей катастрофой для города – и для каждой жертвы дикой карты, где бы она ни жила. Волна насилия потрясла всю нацию и выплеснулась в виде заголовков газет по всей стране. Так и не раскрытое убийство Плакальщика, расчленение ребенка-туза в гуще огромной толпы у Могилы Джетбоя, нападение на «Козырные тузы», уничтожение Черепахи (или, во всяком случае, его панциря), массовая резня в Клойстерс, где дюжину человек потом пришлось собирать буквально по кусочкам, предрассветный воздушный бой, озаривший весь Ист-Сайд… Многие дни и даже недели спустя власти так и не могли назвать точное число погибших.
Одного старика обнаружили буквально замурованным в сплошную кирпичную стену, а когда его стали вырезать оттуда, то выяснилось, что невозможно определить границу между его плотью и стеной. Вскрытие обнаружило, что внутренние органы несчастного смешались с камнями.
Фотограф из «Пост» сделал снимок этого старика в стене. У него был такой кроткий и невинный вид! Полиция впоследствии объявила, что этот старик и сам был тузом, и не простым, а очень известным преступником, что на его совести лежат убийства Малыша Динозавра и Плакальщика и попытка убийства Черепахи, нападение на «Козырные тузы», воздушный бой над Ист-ривер, чудовищные кровавые обряды, которые совершались в Клойстерс, и еще множество менее значительных преступлений. Многие тузы выступили в поддержку этого заявления, но общественность это не слишком убедило. Опросы показали, что большинство людей верит в теорию заговора, выдвинутую «Нэшнл информер», – что все эти убийства были совершены независимо друг от друга различными могущественными тузами, известными и неизвестными, которые с полнейшим пренебрежением к закону и общественной безопасности использовали свои сверхчеловеческие способности, чтобы осуществить вендетту, а потом, сговорившись друг с другом и полицией, свалили все свои зверства на одного старого калеку, который весьма кстати погиб, притом явно от рук какого-то туза.
Уже объявлено о выходе нескольких книг, каждая из которых претендует на объяснение того, что в действительностипроизошло, – беспринципность издателей не знает границ. Кох, который всегда держит нос по ветру, отдал приказ возобновить несколько уже закрытых было дел и еще приказал отделу служебных расследований обратить пристальное внимание на роль полиции во всем этом деле.