Судебная драма приобретала явно комедийный характер.
"А не учился ли молодой человек в моем семинаре и не был ли отчислен за неуспеваемость?", – поинтересовался уже несколько раздраженный истец, допуская явную некорректность. «Нет, я учился в текстильном институте», – простодушно ответил тот. И словоохотливо пояснил, что пишет под разными псевдонимами в разных жанрах, включая женские романы, детские сказки, стихи и загадки. А псевдоним автора детектива должен быть кратким, крутым и выражать национальную особенность. В нем должна быть эдакая ширь. «Игорь Волгин» очень подходит. Вообще-то к сочинению детективов лже-Волгин пришел не так давно – из нравственных соображений: Чтобы попытаться предотвратить наблюдающийся сейчас в России страшный разгул преступности.
Что же касается реального имени, то об уважаемом авторе он впервые услышал только благодаря этому суду. «А фамилию Достоевский – тоже?». «Великий писатель, – бойко, как отличник у доски, отрапортовал коллега, – О нем надо писать. Но я считаю, что разгул преступности в миллион раз важнее».
«Речь не обо мне, – заверил подлинный Волгин, – Я отношусь к ситуации с известной долей юмора. Но если каждый автор может приватизировать в свою пользу любое другое литературное имя, то, боюсь, этим будет открыт длинный ряд подобных мистификаций». «Не вижу в этом положении ничего глупого, – снисходительно возразил издатель. – Пусть будет два Волгина».
Массовая культура всегда паразитирует на высокой культуре, свидетельствуют исследователи масс-медиа. Но это не связь листа и ветви, а, скорее, гусеницы и листа.
Две стороны культуры
Спор не умирает. В пылу полемики оппоненты выдвигают все новые аргументы, которые даже при неглубоком знакомстве с историей оказываются давно уже «бывшими в употреблении». Приводят уже приводимые доводы. Изобретают не раз изобретенные доказательства. А спор остается там же.
Культура двойственна по своей природе. С одной стороны она открывает возможность духовно поднять человека до уровня самого себя. Но она же способна и опустить человека – до уровня самого себя. Собственно, в последнем случае мы нередко и воспринимаем ее как массовую культуру.
Не все, разумеется, согласны с таким подходом.
Одни апеллируют к массовым интересам как народности такого рода произведений. Другие объясняют, что в каждом периоде истории были люди, наживающиеся на невежестве публики, и нас не должно шокировать, что такие люди существуют и в наше время. Что же нового в том, что многие из творцов продаются ради занимаемой должности, популярности или денег?
Неужели соблазны и тот факт, что им поддаются, способны разрушить культуру? Много ли стоит тогда такая культура?
Но приобщение к классике – не только приобщение к прошлому. Это и приобщение к настоящему. К вопросам, которые люди пытаются задавать всегда – кто мы есть и зачем живем? Можно даже сказать, что классика - своего рода массовая культура, ценность которой испытана поколениями людей. Она отвечает не настроениям дня, а запросам вечности. Даже если мы и не всегда их осознаем. Собственно, она-то и призывает об этом думать.
Речь идет не о сводке погоды, скорее, о климате. Осовременивать классику – все равно что, по замечанию критика, красить траву в зеленый цвет. Классика не может быть ни древней, ни архаичной, ибо она по определению современна. И не стоит сводить ее к уровню осмысления жизни согласно текущей моде. Напротив, если хочешь понять современность, – поднимайся до классики, а не опускай ее до себя.
Научиться ценить классику можно лишь на произведениях той же классики. Собственно, классика и создает Читателя или Зрителя.
Вне культуры существование человечества на планете лишается смысла, – утверждал академик Д.Лихачев. Не химера национальной идеи, не программа экономическая или военная, а культура – главное назначение государства. Культура как программа по защите духовных ценностей, как глубинное основание общественного устройства.
Благодаря своей коммуникативной роли культура способна выступать духовным объединителем, приобщающим аудиторию к лучшим произведениям, в том числе классическим /ибо классика – генофонд культуры/. Она способно стать эталоном художественного вкуса. Само участие в подобного рода акциях равнозначно наивысшему общественному признанию.
Но какое отношение эти истины имеют к электронным коммуникациям? Можно ли отнести телевидение к культуре? Н.В. Гоголь. Собрание сочинений в 7 томах. – 1986. – том 7. – стр. 317.
Не учите нас делать то, что мы делаем
Довод четвертый на этот вопрос отвечает решительным – нет. «Все эти советские байки про то, что «надо вести высокое искусство в массы», – или глупость, или лицемерие. Я глубоко убежден, что серьезная музыка, как и серьезные книги, на самом деле интересуют абсолютное меньшинство людей», – подчеркивал в 1997 году Игорь Малашенко, тогдашний президент телекомпании НТВ, касаясь соотношения «высокого искусства» и телевидения. И если в какой-то мере проблема еще относится к государственному вещанию, независимому от рекламодателей, то для коммерческого канала, каким является НТВ, «ставить подобные задачи абсурдно».
«На телевидении главным ученым оказывается Капица, – поддерживал ту же мысль Л.Парфенов в телепрограмме, посвященной Николаю Фоменко /«Персона», 11.04.98/. – Сенкевич главнее Магеллана и Колумба. История пишется Радзинским... Конечно, можно говорить о пошлости Фоменко. Но, на мой взгляд, это высокомерие, презрение к массовому вкусу и чистоплюйство. Другого народа мы вам предоставить не можем. Мало того что ты слесарь, ты должен вечером прийти и читать Стендаля. А слесарь вечером смотрит Фоменку».
Но ведь эти доводы мы уже слышали лет тридцать тому назад! Передачи надо делать для тети Мани и дяди Пети, – для доярки и слесаря, то есть «среднего» зрителя, который ваших сложностей не поймет. Большинству аудитории этой логикой отказано в праве иметь запросы выше тех, что отмерили ей вещатели. Фигура «среднего» зрителя была чистой абстракцией, выдаваемой за голос народа. Номенклатурного руководителя никогда не заботили реальные потребности дяди Пети и тети Мани. Произведения классики, впрочем, тогда еще удавалось отстаивать – они входили в неприкосновенный школьный запас.
Сменились десятилетия. Изучение аудитории осуществляется в наши дни современной компьютерной техникой, позволяющей творить чудеса. С какой же целью ее используют коммерсанты? Да с той же самой, с какой отсутствием техники пользовалось номенклатурное руководство. Слесарю вечером надо смотреть Фоменку. Все остальное ему покажется слишком сложным.
«А теперь давайте встанем на четвереньки и посмотрим на проблему с точки зрения зрителей», – любимый лозунг американских рекламодателей.
Зритель на четвереньках – мифологема, превосходно объясняющая деятельность продюсеров-коммерсантов. Именно в этой позе и создается большинство развлекательных программ. Такие программы могут быть великолепны по исполнению и микроскопичны в интеллектуально-нравственном отношении.
«Наши сети должны охватывать как можно больше зрителей и слушателей, и поэтому забрасывать их мы должны в мелководье, чтобы поймать в них как можно больше рыбы», – уверяют продюсеры, давно уже освободившие себя от застенчивости, не приносящей им ни малейшей прибыли.
Массовая культура и шоу-бизнес противостоят классическому искусству. Апелляция к «большинству», которое трактуется как «народ», представляется защитникам этого типа вешания едва ли не самым убедительным аргументом. Элитарные» произведения если и демонстрируются, то глубоко за полночь /«Кино не для всех»/. Апологетам коммерческого вещания подобного рода уступка представляется королевским подарком. Никто не берет в расчет, что настоящая демократия гарантирует власть большинства при непременном соблюдении прав меньшинств.
Когда Евгений Евтушенко предложил ОРТ антологию отечественной поэзии /«Поэт в России больше, чем поэт» – телецикл, впоследствии выдвинутый на конкурс «ТЭФИ»/ – канал отверг предложение. Сработал тезис «защиты от умника». Русской поэзии предпочли неоднократно обруганную за пошлость «Любовь с первого взгляда». Так же был отвергнут с началом выборов и цикл выступлений Александра Солженицына. Зато зеленую улицу» предоставили «Моей семье» Валерия Комиссарова – ведущего, чья изобретательность и энергия соревнуются с вопиющим отсутствием вкуса. ОРТ спохватилось, когда передача уже набрала рейтинг, и несколько месяцев с ней пришлось мириться, пока Комиссаров не перешел на другой канал. Это и есть мышеловка рейтинга.