— Давай потанцуем, — сказала она.
Кромер кивнул, поднялся и отодвинул свой стул. На танцполе он оставил попытки вспомнить, как выглядел Баннерман. Его переполняло счастье, и все мысли были заняты женщиной, которую он сжимал в объятиях в руках. Они кружились и кружились под звуки приятной музыки.
Кто–то тронул Кромера за плечо:
— Вас просят к телефону, сэр. Мистер Баннерман…
Словно ледяной червь выполз из основания позвоночника Кромера и двинулся вверх, то замирая, то ускоряясь. Кромер застыл. Официант отступил, а Джейн, казалось, одеревенела. В мечтательную музыку вальса вкрались ноты похоронного марша, как будто даже оркестранты почувствовали в поведении Кромера что нервирующее — словно в танцзал въехал гроб на колесах.
Двигаясь, как робот, Кромер отвел Джейн обратно к угловому столику и придвинул ей стул.
— Кто такой мистер Баннерман? — спросила она, внимательно посмотрев на него. — Почему он всегда посылает за тобой?
— Он не всегда посылает за мной, дорогая, — пробормотал Кромер. — Я не видел его… ну, довольно долго.
Он нагнулся, и поцеловал ее; лицо его было мрачнее смерти.
— Мне надо ответить на звонок, дорогая, — сказал Кромер. — Но я вернусь… обещаю.
— В прошлый раз ты не вернулся.
Кромер пристально посмотрел на нее:
— Я вернусь через пять минут, — заверил он.
*
Зачем он это сказал? Он все еще слышал голос Баннермана, яростно гудевший в трубке.
— Это последим капля, Кромер. Я нашел тебе работу, которая была прямо на твоей улице. Ты понимаешь?
— Мне жаль, сэр.
— Надеюсь, это так. Бери такси и приезжай прямо сюда.
Теперь он, одетый в роскошный костюм сидел в такси, быстро несущемся по улицам; шляпу он сжимал между коленями.
— Какой адрес, приятель? — спросил шофер, сердито глянув на Кромера.
— Я уже сказал. Дубовая улица, 13.
— Приехали, приятель, — сказал шофер, паркуясь у обочины.
Снова те же старые ступени, крошащиеся, заплесневелые. Обои отодраны. Хотя у Кромера осталось только смутное воспоминание об отъезжающем такси, но все детали внешнего облика дома Баннермана, казалось, впечатывались в его сознание.
Поднимаясь по простой дубовой лестнице, он вынужден был цепляться за перила, чтобы не упасть; а когда Кромер достиг второго этажа, его слух настолько обострился, что он мог услышать, как падает булавка.
Он стоял у светло–желтой двери в середине коридора и приходил в себя; тут послышался голос Баннермана.
— Заходите, Кромер.
Кромер не хотел повиноваться. Не хотел встречаться с Баннерманом. Но было бы легче отрезать правую руку. У него не осталось иного выбора. В горле что–то булькнуло, и он вошел в кабинет Баннермана и закрыл за собой дверь.
Баннерман стоял в тени немного левее кристалла, черная фетровая шляпа скрывала его лицо. Он курил сигару, но вынул ее изо рта в тот момент, когда закрылась дверь.
— Я ждал этого, Кромер, — сказал он. — Ты упустил все возможности. Я пытался помочь тебе. Я говорил себе, что здесь отчасти есть и моя вина, но в этот раз ты не можешь оправдаться, Кромер, и тебе лучше даже не пытаться.
Кромер почти ничего не слышал. Его взгляд был прикован к огромной кристаллической сфере, которая стояла на черном ониксовом пьедестале в самом центре комнаты. Он видел сферу раньше, но сейчас ее заполнило кроваво–красное сияние, и там были два… да, два бледных силуэта выделялись на фоне зарева.
Я знал, что тебя это поразит, Кромер, — сказал Баннерман.
Кромер был не просто поражен. Его глаза выпучились, зубы сжались, пот стекал по лицу. Он узнал одну прямую бледную фигуру. Это был маленький человек, рый привел его в лабораторию. Он никогда не видел такого серого лица и таких негибких конечностей, ни… они мертвы? — прохрипел он.
Баннерман покачал головой.
— Отравление трупным ядом, — сказал он. — Они очень больны. И это все твоя вина, Кромер.
— Моя вина…
— Так я и сказал. Кромер, я приготовил несколько потрясающих рекомендаций для тебя. Я даже… ох, что толку. Ты одобрил ту еду, и два человека, твои помощники в лаборатории, угостились куриной ножкой, которую ты оставил. Ты оказался хорошим дегустатором.
Лицо Кромера стало мертвенно–бледным.
— Но курица была хорошей, сэр, — выдохнул он.
— Ты имеешь в виду, что для тебя она была хороша на вкус, Кромер?
— Да. Я…
— Кромер, как ты можешь быть таким глупым? Если для тебя она оказалась хороша, то она, должно быть, просто убийственна.
— Я не понимаю, сэр, — хрипло сказал Кромер.
Теперь заволновался Баннерман.
— Ты имеешь в виду, что у тебя случился еще один провал в памяти?