Крейлей выключил фонарик и на мгновение застыл в почти полной темноте, держа ужасный груз. Остальные подошли к нему, освещая фонариками окружающее пространство.
Хелен опередила остальных.
«Что случилось?» — показала она жестами.
Шлем Крейлея медленно качнулся; этот жест должен был выразить отрицание. Он снова включил фонарик и направил его на шлем Уилкуса. Хелен не смогла сдержать крик. Лицо пострадавшего человека было жутким и невыразительным, его черты как будто стали восковыми. Но подергивание рта показывало, что юноша все еще жив. Но теперь подошли остальные; они столпились вокруг высокого ученого и его печального груза. Крейлей просигналил: «Нам надо вернуться. Уилкус тяжело ранен».
Паркерсон подошел к Крейлею и помог нести своего друга, хотя вес был так мал, что Крейлей мог справиться и в одиночку. Ситон поднял фонарик и датчик Уилкуса; исследователи, понурившись, двинулись в обратный путь по своим следам.
Они шагали медленно, с необычайной осторожностью, поводя датчиками перед собой; но они больше не обнаружили шоковых точек и без происшествий добрались до огромного блестящего корпуса космического корабля, неясно вырисовывавшегося на фоне неба среди однообразного ландшафта. Примерно в пятистах футах от кормы корабля динамометр Хелен зафиксировал электрическую активность, и группа осторожно обошла опасную зону.
Мгновение спустя они поднимались по металлической лестнице, протянувшейся по изогнутой кобальтовой поверхности. Маленькая группа заползла в огромные люки, спустилась вниз по другой лестнице и двинулась по узкому коридору, залитому холодным светом ламп. Затем Хелен повернула рычаг в конце прохода, и крышки люков с лязгом опустились на места. Послышалось шипение воздуха; перед ними открылся еще один люк.
Они оказались в диспетчерской, объединенной с жилым помещением. Крейлей осторожно опустил Уилкуса на одну из коек и сел, занявшись винтами шлема. Хелен и остальные тоже сели на койки; они замерли в безмолвии в холодном свете комнаты.
Крейлей первым снял свой шлем и затем сбросил скафандр, небрежно положив его на одну из скамей. Пока остальные освобождались от своих скафандров, он повернулся и начал откручивать шлем Уилкуса. Он старался действовать как можно спокойнее; он почти догадался, что ему предстоит увидеть; следовало мужественно это принять.
Но остальные не смогли. Когда Крейлей снял скафандр с пострадавшего, потрясенные мужчины почти тотчас же отвернулись. Хелен увидела скрюченное тело; на лице жертвы застыло идиотское выражение, изо рта текли слюни; конечности дергались; целых пять секунд она смотрела, не издавая ни звука, расслабив губы. Затем она упала без чувств.
Когда Хелен снова открыла глаза, она лежала на койке, скрытой автоматическим защитным экраном, обеспечивающим то уединение, которое она могла отыскать на судне. Паркерсон стоял рядом с ней. Поначалу Хелен не могла вспомнить, где она и что случилось; а затем память вернулась, и она тихо вскрикнула и опустила ноги на пол, попытавшись встать.
Паркерсон сел на край койки и сжал ее маленькие руки, слегка удерживая женщину.
— Испугалась? — спросил он.
Она покачала головой.
— Что случилось с Уилкусом?
Паркерсон избегал ее взгляда.
— Расскажи, — настаивала она.
— Он умер.
Казалось, напряжение исчезло с лица Хелен; она облизала губы.
— Я иду к Гиббсу, — сказала она, вставая на ноги. Где он?
— В лаборатории, — ответил Паркерсон.
Он стоял рядом с ней с обеспокоенным видом, все еще держа ее за руку. Хелен посмотрела ему в глаза.
— Что… что такое, Парки?
— Я… ничего…
— Уилкус был твоим другом…
Паркерсон нетерпеливо взмахнул рукой.
— Он был больше чем другом. Мы выросли вместе. Но дело не в том. Прости меня, Хелен; я расстроен. Это Гиббс…
— Гиббс?
— Да. Он твой муж. Ты знаешь его лучше, чем все мы. Я думаю, приходило ли тебе когда–нибудь в голову, как он смотрит на других людей, — Паркинсон отвел от нее взгляд. — Он не человек, — сказал он напряженным голосом. — Он чертова машина. Ты видела его лицо, когда он снял скафандр Уилкуса? Можно было подумать, что он разбирает на части часы!
Хелен коснулась его руки.
— Ты знаешь, что ошибаешься, Парки. Ситуация, в которую мы попали, тебя беспокоит. Гиббс Крейлей не стал бы тем, кто он есть, не будь у него этого железного контроля. Он главный, Парки. Уилкус и Грейсон ослушались его приказов. Несмотря на то, что они проявили неосмотрительность, они оба, Гиббс чувствует свою ответственность за них. И всегда будет чувствовать; ты это знаешь. Ты потерял дорогого друга; но в то же время ты не взвалил на плечи такой груз. — Она легонько сжала плечо Паркерсона. — Обдумай это.