Кенни, Билл и я медленно пошли от лачуги Молли к скважине под горячими, пылающими лучами солнца, под нескончаемый шепот, который мучительно пробирался нам под кожу.
Кенни все еще тревожно ухмылялся. Он посмотрел на следы и хмыкнул.
— Да, — сказал он. — Определенно, они большие. Самые большие следы, которые я когда–либо видел.
Он сел и начал расшнуровывать свои ботинки. Сначала правый ботинок, потом левый. Он снял оба ботинка и протянул их Биллу.
Поставь их, — сказал он. — Измерь. Посмотри мой размер, и черт с тобой!
Билл осторожно проверил. Было восемь следов, и он тщательно приложил обувь к каждому из них. Всякий раз оставалось свободное место.
Это окончательно оправдало Кенни. Он не был убийцей — на сей раз. Мы могли бы устроить в лагере самосуд, и Кенни погиб бы за преступление, которое совершил другой человек. Я закрыл глаза и увидел, как Ларсен раскачивается на крыше, черный капюшон закрывает все его лицо. Я увидел Молли, которая в свете дня стоит рядом со мной, и вместо лица у нее каменная маска.
Я открыл глаза. Кенни презрительно нам улыбался. Он принял наш блеф и победил. Теперь положение изменилось.
Холодок пробежал по моей спине. Теперь пялился Кенни, и он смотрел прямо на мои ботинки. Он немного отступил, не отводя взгляда. Он подчеркивал свой триумф так, что моя кровь прекратилась в лед.
Затем я заметил, что Билл тоже смотрит — прямо на обувь человека, которого он знал три года, которого любил и которому доверял. Но внутренняя теплота и дружелюбие Билла были словно гранитная плита, которую ничто не могло сотрясти.
Первым заговорил Билл.
— Думаю, тебе лучше снять их, Том, — сказал он, — Мы можем это закончить.
Конечно, я был большим. Когда я был ребенком, я быстро рос, и в восемнадцать я весил двести тридцать фунтов. Если обувь была большой, иногда я мог впихнуть ноги в двенадцатый размер, но я чувствовал себя гораздо удобнее в обуви на размер или два больше.
Еще хуже то, что я нравился Молли. Я был привязан к ней, но никто не знал, насколько сильно. Никто не знал, ссорились мы или нет, и каким безумно ревнивым я мог быть. Никто не знал, притворялась ли Молли, что любит Неда, а сама вздыхала по мне, и насколько опасной и сложной могла стать вся эта ситуация.
Я стоял очень спокойно — стоял и слушал. Сейчас шепот стал таким громким, что заглушал вздохи ветра. Я посмотрел на свои ботинки. Они были грязными, сырыми и выцветшими. День за днем я таскался от канала к лачугам под палящим солнцем, не позволяя себе думать об отдыхе, пока боль в ногах не становилась невыносимой.
Можно было сделать только одно — ответить на блеф Кенни так быстро, чтобы у него не нашлось времени обвинить меня еще в чем–нибудь.
Я протянул Биллу оба моих ботинка. Он посмотрел на меня и кивнул. Я ждал, слушая, как шепот усиливается и стихает; я смотрел, как Билл нагибается и прикладывает обувь к следам на песке.
Внезапно он выпрямился. Лицо его не выражало эмоций, но я видел, что он ведет ужасную внутреннюю борьбу с собой.
Твои ботинки почти подходят, Том, — сказал он, — Я не уверен — но восковой слепок должен довольно точно все рассказать.
Он схватил меня за руку и кивнул в сторону лачуг.
— Лучше держись рядом со мной.
Кенни медленно сделал шаг назад, он сжал зубы и попытался посмотреть в глаза Биллу.
— Восковой слепок, черт возьми! — сказал он. — Ты поймал убийцу. Я собираюсь посмотреть, как он получит то, что заслужил — прямо сейчас!
Билл покачал головой.
— Я сделаю это по–своему, — произнес он.
Кенни посмотрел на него, и резко засмеялся.
У тебя не будет шанса, сказал он, — Парни не поддержат это. Я собираюсь все рассказать, и тебе не стоит даже пытаться остановить меня.
Это было уж слишком. Я держал себя в руках, но тут испытал внезапное непреодолимое желание ударить кулаком по лицу Кенни, чтобы он завалился на песок. Я пошел на него, но он отпрыгнул и начал кричать.
Я точно не помню, что он кричал. Но он сказал достаточно, чтобы затянуть петлю на моей шее. Все мужчины и все женщины, стоявшие между лачугами и скважиной, обернулись, чтобы посмотреть на меня. Я видел шок и пламя ярости в глазах тех мужчин, которые обычно сохраняли спокойствие. Теперь они не были спокойны — все они.
4
Все это случилось так быстро, что я был пойман врасплох. Под суровым марсианским солнцем эмоции людей становились такими же нестабильными, как дюны, которые наметает ветер.
Безумная мысль промелькнула в моей голове: Молли тоже в это поверит? Присоединится ли она к этим безумцам с их дикой жаждой мести? Она была мне нужна, это было так внезапно подавляюще. Простой взгляд на ее лицо помог бы мне, но все больше и больше людей выходило из лачуг, и я не видел ее позади. Они направились прямо ко мне, и я знал, что даже Билл не сумеет остановить их.