Уэйн также вспомнил, что Орбан бежал, взяв машину с собой! Пресса подняла шум. А что если бы Орбан намеренно толкнул доктора Брюса?
Если индивидуум — это общая сумма переживаний с момента рождения, то Орбана следовало назвать отклонением от нормы! Это была ужасная мысль. Неужели Орбан — зловредный монстр, наделенный нечеловеческой способностью к обману? Он…
Дзинь!
Уэйн повернулся со вздохом ужаса.
Острая, угрожающего вида стрела дрожала в стене прямо напротив машины! Она была длиной в два фута, с металлическим оперением для верности полета, блестящий наконечник виднелся сквозь полупрозрачный пластик стены.
Лицо Уэйна превратилось в неестественную маску ужаса. Он мог не сомневаться: стрела вылетела из машины. На конце стрелы были брызги крови.
На стене тоже осталась кровь! И все же Уэйн был уверен, что стрела не коснулась плоти. Автоматически он поднес руку к щеке, а затем уставился на ладонь; она белела в холодном свете. Красные капли появились из машины вместе со стрелой! Стрела вовсе его не коснулась.
Кого же она ранила?
Уэйн дрожал от ужаса; и тут послышался звонок в дверь и знакомый голос сказал:
— Кен! Ради всего святого, зачем ты закрыл дверь?
Уэйн развернулся, отпер дверь и распахнул ее; его лицо побледнело.
Девушка, которая вошла в комнату, излучала жизненную энергию. У нее были медные волосы, слегка приоткрытые губы, горящие щеки. Она явно запыхалась и немного разозлилась из–за того, что пришлось стоять у запертой двери после восхождения на два лестничных пролета. Руфи Стивенс внешне не походила на журналистку. Она была эффектной — своеобразной и очень энергичной; ее улыбка могла мгновенно сбить мужчину с толку. Но сейчас она не улыбалась. Она посмотрела на машину, а затем на стрелу.
Мальчик Орбан, — сказал Уэйн. Его голос был низким и немного дрожал, как будто он вот–вот мог утратить самоконтроль. Он здесь. Ты написала статью о нем, помнишь? Ты бы хотела с ним встретиться?
Руфи покачнулась.
Уэйн подумал, что она, возможно, собирается упасть в обморок. Это казалось безумием — и все равно он прыгнул к ней, не думая, что стоял в ярде от машины. Как только он схватил Руфи за руки, что–то схватило его. Эго напоминало сильный порыв ветра. Нет, скорее циклон. Он кружился вокруг него и тянул назад, прямо к машине. Уэйн вцепился в девушку, не понимая, что неумолимо тянет ее в том же направлении.
Руфи закричала.
Комната, казалось, завертелась волчком. Уэйну не хотелось отпускать девушку. Он не осознавал, что она в смертельной опасности. Он думал только о том, что, обнимая, сможет ее защитить.
В комнате раздался вой, когда из петли ударил луч света, окутавший их. Уэйн увидел, как мальчик Орбан вышел из кухни, его лицо тряслось от ужаса. Затем Уэйну показалось, что вся комната обрушилась в пустоту.
Спокойствие медленно возвращалось. Уэйн сначала почувствовал тепло в руках и услышал человеческий крик. Затем он почувствовал под ногами землю.
Он сидел на земле, сжимая Руфи в объятиях. Она изо всех сил пыталась освободиться, одной рукой отталкивая Уэйна; лицо ее стало белее мела. Он сидел, прижавшись спиной к твердой каменной поверхности, глядя на Руфи сверху вниз. Сейчас она могла хорошо разглядеть его лицо. Он тоже мог теперь ясно видеть ее лицо в белом и голубом мерцающем свете.
— Кен, где мы? — спросила Руфи, задыхаясь.
Это был нелегкий вопрос. Они попали в мир жестких контуров. Они, казалось, опирались на плоскость, скрывающуюся в светящейся голубизне тумана. В этом ландшафте было что–то курьезное. Окружающая пустот очень беспокоила Уэйна, словно кто–то внезапно уд р по клавишам фортепиано.
Несомненно, он прислонился спиной к отвесной каменной стене. Повернув голову, Уэйн смог прекрасно разглядеть стену.
Негромко застонав, Руфи освободилась и опустилась на землю рядом с ним; ему теперь стало легче осмотреть окрестности. Там мало что можно было понять. Только стены и мрачный, пустынный ландшафт.
Прямо напротив Уэйна на земле были разбросаны маленькие круглые ягоды… Черника.
Внезапно Руфи закричала и дернула его за рукав.
— Кен, взгляни! Это маленькое яйцо живое!
Яйцо! Конечно, эта штука напоминала яйцо. Оно было в прожилках и сильно потрескалось; что–то влажное вытекло из него. И еще из него что–то торчало — длинное древко стрелы.