— Давай попробуем понять, как тебя вытащить. — Сказала Богдана. — Что за щит вокруг тебя? Как его выключить? Как фиксируются твои цепи? Ты знаешь, как их открыть?
Он пришёл в себя. Хотел что-то сказать, но внезапно… рассмеялся. Тихо и жутковато, если честно, мурашки побежали по коже.
Богдане снова стало его жаль ну просто до слёз! Неужели у него запуталось сознание?
— Всё будет хорошо! — Почти выкрикнула она. — Слышишь?
Тогда пленник прищурился и спросил:
— А ты не думала, что я преступник? А? Что я здесь не просто так?
Богдана замолчала. Подумала.
— Даже если ты преступник, тебя должны судить люди. А не боярцы.
Он снова закатил глаза.
Богдана начинала не понимать. Этот пленник, Лиам, он выглядел как-то странно. Будто… не боялся? Не понимал, что происходит? Возможно, шок был очень сильный и он перестал осознавать реальность.
— Просто помни, что ты не один. Я тебя вытащу.
Она снова посмотрела на пленника. И снова встретила изумлённый взгляд.
Потом пленник потупился.
— Спасибо.
Богдана сразу же принялась осматривать цепи, искать, где замок. Ну что сказать, замок могло быть где угодно, а цепей тут такое количество, что разглядывать можно часами. Непонятно даже, зачем столько цепей человеку?
В этот момент раздался рёв.
Змей.
Богдана повернулась к нему. Змей призывно маячил возле своей решётки, косил на Богдану зелёным глазом и вилял всем туловищем, как собака, которая очень рада. В прошлый раз она его толком не рассмотрела, но сейчас ей показалось, змей её увидел и пытается привлечь её внимание.
И, кстати, змей передвигался по клетке свободно! На нём даже ошейника не было! Ни верёвки, ни поводка!
А на человека намотали так, что его самого под этими цепями не видно!
Вообще непонятно.
— Это Пых. — Вдруг сказал Лиам.
— Что? Кто? — Удивилась Богдана. — Пых?
— Его так зовут.
Она покачала головой. Удивляло другое.
— Ты знаешь мой язык… Спокойно говоришь на нём. Кто ты? Как попал сюда, к боярцам? Мы же первые… «Оберег»? Ты с «Оберега»?
— Не слишком ли много вопросов?
Он демонстративно звякнул цепями. Богдана кивнула.
— Да, извини. Нужно тебя вытащить. Ты случайно не знаешь, как?
Лиам хмыкнул.
— Знаю. Совершенно случайно.
— Хорошо! Какой у тебя план?
— План? — Он посмотрел вверх, на потолок. Богдана тут же посмотрела следом, но ничего не увидела. — Выйти отсюда.
— Да я поняла! Но как?
Они перестали пялиться на потолок и посмотрели друг на друга.
— Всё просто. — Сказал Лиам и прозвучало очень вкрадчиво. — Нужно разорвать цепи.
Богдана таращилась на него и не находила ответа. Просто… разорвать? Ну надо же!
— И как ты себе это представляешь? Как мне их разорвать? — Она постаралась говорить спокойно, хотя внутри вся кипела от возмущения. Просто разорвать! Ну надо же такое сказать!
— Тебе и не надо. Ты что, умеешь разрывать сталь? — Он пожевал губами.
— Нет.
— Ну вот. Цепи разорвёт Пых. Но для этого он должен быть свободен.
Ага. Вот какой план.
Богдана снов развернулась к змею. Тот радостно закружил ещё быстрее, при этом умудряясь не задевать стен. У Богданы при виде этого мельтешения даже голова закружилась. Потом змей открыл пасть и высунул длинный, красный, раздвоенный на конце язык. Как будто дразнился. Но ладно язык! Зубы у него были, как у акулы — в два ряда!
— А он что, не кусается? — С опаской спросила Богдана.
— Ну… — Пленник закачал головой. — Ну не то, чтобы совсем не кусается.
— Но меня не укусит?
— Нет.
Ответ прозвучал так быстро, что Богдана нахмурилась.
А что, если Лиам приврал, и змей укусит?
Или какой у неё вариант?
— Ты давай быстрее решайся. Скоро появятся серые особи. — Обманчиво спокойно заговорил Лиам.
— Кто?
— Ну, эти существа, у которых ты на корабле.
— Почему серые особи?
— А как?
— Они называют себя боярцы.
— А, ну ладно. А я называю их — серые особи. Так что, помогать будешь?
— Да.
Но как освободить змея? Тот словно почувствовал её внимание, чуть ли не ластился к решётке и без конца облизывался.
Богдана смотрела на него, смотрела… Зелёные сверкающие глаза, язык, который то и дело высовывается наружу, большущая лохматая голова и тело, которое непонятно каким образом скручивается в узлы, а потом так же легко раскручивается… И вдруг сказала:
— Я его боюсь.
— Правильно.