– Уууууууу… Жжёт как! Не, действительно не осилю, – скривился Сергей, – А ты силён, конечно, Винтос!
Винтос, по правде говоря, на несколько секунд потерялся, но слова Сергея заставили его собраться и поднять свой павлиний хвост.
– А ты как хотел? Это тебе не Москва… Грязевск!
– Признаюсь, я давно не пил… А Грязевские реально сильны… И не закусываете?
– Пфффф, – громко выдохнул Винтос, изображая полнейшее пренебрежение, – Максимум занюхиваем… Рукавом… Я же не есть пришёл… Душа болит от несправедливости, сорвался…
Судя по всему, наступало время исповеди несчастного человека. Под эту исповедь подоспел салат, заботливо нарезанный шеф-поваром. Сергей принялся его уплетать.
– Жизнь, Валерка, несправедлива, – с горестью заметил Винтос, – Простому работяге жизни совсем не дают. Ни дома, ни на работе…
– Что же случилось, Винтос?
– Жена уехала к матери своей и Саньку, сына, забрала… Бабы такие дуры!
– За это нужно выпить не чокаясь? – Винтосу в этот раз было начислено чуть меньше, себе Сергей добавил пару капель.
"Пей, пей, дурачок," – думал он про себя, глядя как бодро собутыльник расправляется со вторым стаканом.
– А что же уехала? Другого нашла, зараза? – спросил Сергей с едва скрываемой издёвкой.
– Нет. Конфликтовать стала. Орёт целыми днями, пилит… Ей-богу, как пила! Ну сколько можно? Две недели без передыху. У меня нервы – канаты! Но уже терпеть не мог. Пихнул её чуть… Всё, скандал! Собралась, уехала.
Винтос начал углубляться, приводить примеры, зачитывать выдержки из лекций жены. Он определённо был из людей того типа, которые всегда считали себя правыми. Мир обычно встаёт против таких людей и мешает им жить. Чужое мнение такие люди не воспринимают в принципе, любое несогласие ранит их и вызывает праведный гнев. Сергей понял это почти сразу, он слушал и улыбался, но затем ему наскучило однообразие. Он не выдержал и решил углубиться в проблему, направляя бурную реку откровений Винтоса в нужные ему русла.
– Винтос, а почему она тебя две недели пилила? Неужели просто так? Я так и не понял…
– Просто так, конечно… – Винтос был готов обидеться.
– А что она сочинила? Какой предлог?
– Тебя, говорит, с работы вышвырнули, ты собираешься шевелиться?
– А тебя вышвырнули?
– Нет, я по собственному желанию ушёл. Выпьем?
Сергей охотно повторил, виски закончился. Официантка принесла горячее блюдо, и ей было поручено принести ещё бутылочку виски и свежий лёд. Сергей взялся за вилку и нож и продолжил трапезу. Винтос продолжил рассказ.
– Есть же разница? "Вышвырнули" или "по собственному желанию"…
Сергей активно закивал.
– И я о том же. А бабе разве объяснишь? Я пытался…
– А почему с работы решил уйти?
– Докапывались до меня постоянно. То не так, это не так. Опаздывал я много. А я что, виноват, что транспорт у нас такой? В общем две недели назад директор сказал: "Пиши по собственному желанию, а то я тебя по статье попру!"
– Из-за опозданий? Бред.
– Ну, я перед этим ещё прогулял. Случайно. Но можно же понять? Что он, не человек, что ли?
– Уважительная причина?
– Жена была у родителей, выходные у неё были. Я был дома один. Просыпаюсь в субботу, бошка болит…
– А вы по субботам работаете?
– Нет. Я потом только узнал, что это понедельник был… Ну а субботу ту дома провёл…
– Ууууууу.... За один прогул тебя на выход? – недоумённо спросил Сергей.
– Нет.
– А что?
– За два. После субботы же воскресенье… За два прогула, в общем, – сознался Винтос.
– А что ж, не звонил никто?
– Нет. Но тут техника подвела. Всё из-за китайских телефонов. Я потом только узнал, что он разбит был и не работал. Потому и не звонили… А директору разве объяснишь? Он мужик, но как баба…
Сергей с трудом удерживался от смеха и сохранял серьёзный вид. Он продолжал сбивать собеседника – налил ещё. Клиент определённо начал терять мироощущение, но остаточная способность мыслить осталась, говорить Винтос не переставал. Сергей продолжал утолять зверский голод. Он заказал ещё одно блюдо и ещё виски, чтобы уж точно добить Винтоса.
Уже один алкоголь делал счёт внушительным и перекрывал величину его зарплаты, но считать Сергей не хотел, ему было всё равно.
Винтос, тем временем, рассказывал обо всех лишениях и унижениях на своей бывшей работе. Он говорил ярко и образно, иногда разбавляя рассказ яркой и самобытной ненормативной лексикой, говорил, будто рисовал.
– Всё это ясно, Витёк, они сволочи. Но и ты ведь чуть не прав… Пил же небось? Признавайся.
– Я? Что ж вы все сразу так? Я вообще очень мало пью, – обиженно заявил Винтос и хлопнул стаканом по столу, – Плесни ещё чуть…