– Ребёнку? Мать! Ты с дуба рухнула? Он вырос. Я доволен тем, каким человеком он вырос. И я имею право ему говорить всё, что захочу. Он рос в достатке, получил высшее образование. Я в своё время этого не имел. Сергей, я тебя сильно обижал? Да, иногда я действовал жёстко, но ведь то было по делу. Я всегда поощрял твоё личное мнение, даже когда оно было неправильным, потому как человек должен думать сам. И сам за это отвечать потом. Наступать на грабли, но на свои, чтобы знать почему больно. А когда наказывал? Когда ты творил глупости с этим оболтусом Севкой? Зря, что ли? Где он сейчас? Сколько ему дали? Десятку? Я был прав?
– Да, – сдавленно произнёс Сергей.
– Теперь же я его не воспитываю. Характер сформирован и нужны вот такие советы. Настаёт время, когда на одном характере не выехать, нужна мудрость и хитрость. Ты его научишь?
Мать молчала, она, наверное, уже жалела о той фразе.
– Телефон. Свет, сними.
– Это Эдик, скорее всего…
– Сходи и сними трубку, – сухо проговорил Сергей Иванович и откусил колбасу.
Завтрак был ранним из-за предстоявшей поездки. У друга детства Сергея Ивановича был юбилей свадьбы, и Серовы собрались выехать на празднование пораньше.
Светлана Олеговна вышла в зал.
– А баб никогда не слушай, они глупые и должны знать своё место, – отец зачерпнул борщ ложкой и принялся работать челюстями.
– Иди, это Эдик, – Светлана Олеговна вошла и села за стол с обиженным видом, когда вышел отец, она заговорила с сыном, – Вот, смотри на это хамло, и учись. Когда у тебя будет жена, никогда не будь таким. Нужно уважать женщин. А ведь до свадьбы это был другой человек, добрый, внимательный. А после свадьбы стал вот таким, а вернее он таким и был. Ушла бы не думая, в своё время, да вот ты спас семью.
Мама недовольно бурчала, её глаза, слегка блестели обидой. Хоть такие конфликты были и редкими, но всё же Сергей иногда слышал оппозиционное мнение матери, "диктатор" при этих разговорах всегда отсутствовала, при Сергее Ивановиче мама Сергея боялась допустить вольнодумие. Вскоре вернулся отец. Повисла тишина, которую нарушал звон ложек.
– Шпрот ему надо. Десять банок. Заедем по пути, на трассе есть один магазинчик, – после паузы Сергей Иванович рассказал, чего хотел Эдик, – Дорогая, а ты почему насупилась так?
– Сначала вычитал, а теперь спрашивает… Чему ты только сына учишь? Быть собой? К чему все эти рассказы про твои интриги? Нельзя разве жить по-человечески и честно? У тебя вот даже друзей нет, кроме этого Эдика. Да и тот друг, потому что тебя только в детстве знал. И с семьёй нужно обращаться по-человечески, – нарушив традицию, Светлана Олеговна сбивчиво сказала правду при муже.
– Друзья? А на кой они мне? Мне и так хорошо. С тобой я вот честен, дорогая. Борщ пересолен, – Сергей Иванович бросил ложку в пустую тарелку и встал, – Да и вообще, так себе борщ получился… Всё, собираемся!
Сергей Иванович вышел. Через минуту вышла мама. Сергей продолжал сидеть за столом. Настроение его испортилось, ему было обидно за маму. После пяти минут сидения Сергея на кухню вошёл отец.
– Сергей! Мне долго ждать?
– Я не поеду.
– Что? Иди одевайся, мы опоздаем, нечего мне тут слюни распускать! Я хочу показать тебя Эдику, он тебя пять лет не видел.
– Ему всё равно, он и ещё пять лет потерпит. Это мне надо или тебе? Поощряешь, когда имею свой взгляд на вещи?
– Да.
– Я не поеду.
– Не ломайся, я сказал!
– Я не хочу смотреть на весёлые пьяные рожи. Горе у меня. Кошка любимая пропала, – процедил Сергей, не отрывая глаз от стола.
– Ну и хрен с тобой, – махнул рукой Сергей Иванович, – Хотя для отца мог бы и сделать исключение и не упрямиться. Хотя бы из уважения…
Сергей сидел на кухне, пока не услышал крик мамы из прихожей.
– Серёжа! Закрой за нами!
Сергей закрыл двери. Он больше не видел своих родителей живыми. Они остановились у упомянутого отцом магазинчика, чтобы купить десять банок шпрот, после покупки, при выезде на трассу, Сергей Иванович был неосторожен и проглядел быстро ехавшую фуру. Фура на полном ходу протаранила машину и смяла её как консервную банку. Шансов выжить у них не было…
Шевеления в прихожей заставили Сергея очнуться. За окном уже был вечер. Сергей вылез из кровати и быстро оделся. Вера была проворнее, она успела пробраться на кухню. Сергей осторожно вошёл следом. Девушка сидела у окна, положив правую руку на подоконник, и мучительно-монотонно смотрела на стекло. На улице было темно, из-за включенного света она не видела улицу, а видела лишь своё отражение. Сергей молча застыл на входе, прислонившись к дверному косяку.