– Если мы пойдем туда во плоти, – сказала она осторожно, еще не полностью уверенная, что догадка, мелькнувшая мгновение назад, верна, и уж тем, более не зная наверняка, как воплотить ее в реальность, если все так, как вдруг примерещилось, и обстоит. – Если мы пойдем туда во плоти, то и о телах заботиться не придется.
– Именно это я в виду и имел, – довольно ухмыльнулся Виктор, что при суховатом строе его лица выглядело несколько зловеще. – Но тогда, дамы и господа, или придется показывать "городу и миру" свой истинный облик, или надевать личину уже на месте. Выбор за вами.
На самом деле, как понимала Лиса, вопрос был обращен к троим – к ней, Герману и Рэйчел – потому что Дженевра и Персиваль все равно сделают так, как решит Виктор.
– По мне так и неважно, – сказала она, продолжая свою игру и ощущая, как начинает улучшаться настроение. Могу такой, как есть, а могу и личину набросить.
Вот в этом последнем, в том, что сможет сходу "перевоплотиться", она была уверена, хотя и не знала, откуда эта уверенность у нее вдруг взялась и на чем основана.
– А как туда попасть? – С вполне очевидным интересом спросила Рэйчел. Еще бы! Столько лет ходить в Город через "сон", рискуя брошенными на произвол судьбы костями, чтобы однажды узнать, что никакой необходимости во всех этих сложных телодвижениях не было.
– То есть, двое согласны, – резюмировал Виктор. – А вы, Герман, что скажете?
– Это что-то вроде портала? – Вопросом на вопрос ответил Кайданов.
"А ведь он уже был у Чары", – решила Лиса, видя состояние Германа. Кайданов был задумчив, несколько раздражен и, пожалуй, мрачен больше обычного. К слову, с Чарой надо было что-то решать, не держать же ее во сне до второго пришествия. Однако Лиса предпочла бы не ввязываться в это дело без крайней необходимости. Быть миссионером ей никак не улыбалось, и самым правильным она полагала оставить дочь на попечение отца. Вот только как там все сложится, ей пока было не "видно". Рэйчел была готова, но одной Рэйчел для такой саги, как Чара, могло не хватить. Да и не мать она ей, а подруга отца. Так что, в любом случае, без Кайданова ничего не выйдет.
"Вот же, жизнь подлая…"
– Да, Герман, это нечто вроде портала, – объяснил между тем Виктор. – Хотя и много сложнее. Дженевра, радость моя, – повернул он голову к женщине, не принимающей, по своему обыкновению, участия в разговоре, а лишь при нем присутствовавшей. – Откроешь нам проход к Гургу?
– Очень "громко" получится, – ровным, почти без модуляций, голосом ответила Дженевра, одновременно поднимаясь на ноги. – Легче по радио объявить.
Несмотря на смысл слов, получилось как-то уж очень равнодушно. Простая констатация факта, и ничего от себя.
– Это оставь мне, – отмахнулся Виктор. – Я тебя "плащиком" прикрою, никто и не заметит.
– Все готовы? – Судя по всему, Дженевру вопрос секретности совершенно не беспокоил.
– Приступайте, – предложил Кайданов, вставая и предлагая Рэйчел руку.
– Как скажете, – неожиданно очень по-русски и с "русской" же интонацией сказала Дженевра, и Лиса сразу же переключилась на нее. Ей было крайне интересно "увидеть", что и как будет делать женщина-воин, выглядевшая в земном своем воплощении, изысканно – почти болезненно – тонкой и легкой, как какая-нибудь фея цветов. Впрочем, заблуждаться на этот счет не следовало. Сама Лиса тоже на Ирину Пресс[82] никак не тянула, а про Дженевру она твердо знала, что и без всякой магии та может дать фору многим бойцам-мужчинам. Ну, а если заглянуть ей в глаза…
Между тем, Дженевра отошла на несколько шагов от стола – по-видимому, для ее волшбы требовалось свободное пространство. Встала, чуть расставив длинные, как у подиумной модели, и такие же стройные ноги, подняла перед собой согнутые в локтях руки с узкими ладонями и тонкими длинными пальцами, обращенными вверх, откинула голову назад, и, закрыв глаза тихо и, как будто жалобно, запела.
– Кайса чаераса… – Чтобы разобрать слова, Лисе пришлось до предела напрягать слух. Но вот, что странно. Хотя языка этого она определенно не только не знала, но и вообще слышала его, скорее всего, в первый раз в жизни, звуки эти чужими Лисе не казались. Напротив, ощущение было такое, что надо только напрячься посильнее, сосредоточиться, и тогда сразу же начнешь их понимать. Однако значения не приходили, как она ни старалась, и магии, как ни странно, не было никакой. Зато была тревога, какое-то смутное чувство опасности, внезапно разлившееся в воздухе гостиной, и тихий голос, заставляющий сжиматься сердце.
"Господи, да что же это такое? Что она делает?!"
Но не успела Лиса додумать эту мысль до конца, как голос Дженевры резко опустился, мгновенно превратившись в утробное бормотание, больше напоминающее грозное урчание хищного зверя, чем человеческую речь.
– Гохр хнах хше го…
"Царица небесная!"
Казалось, волны "отката" идут сразу со всех сторон, не сильные, не опасные, не выворачивающие тело и душу на изнанку, но все-таки болезненные, неприятные. Волшба проявилась внезапно, однако и исчезла почти сразу, как если бы кто-то накинул на вспыхнувшую словно факел в ночи колдунью огромный, непроницаемый для "волшебного глаза" плащ. Впрочем, "плащ" Виктора полностью непроницаемым для Лисы не был. И она все равно увидела все, что хотела и могла увидеть, и услышала все "слова", чтобы запомнить их навсегда. Что это такое, Лиса, разумеется, не знала, хотя и надеялась узнать в самое ближайшее время, потому что Виктор вряд ли станет делать из этого секрет. Однако само существование такой странной волшбы, Лису насторожило, хотя вопросы и размышления пришлось отложить на потом. Потому что буквально в двух шагах от Дженевры воздух уже "потек", медленно – как во сне или при замедленной съемке – открывая широкий и высокий арочный проем, за которым виднелся, как всегда, погруженный в полумрак зал хорошо знакомой им всем кофейни Гурга.
– Прошу вас, дамы и господа! – Сказал, подходя к проему с той стороны, совершенно не удивленный их приходом Георг и сделал приглашающий жест рукой.
3
Как ни странно, но оттого, что она впервые появилась в Городе, так сказать, во плоти, ни кофе Георга, ни его коньяк в качестве не потеряли. Это было более чем странно, но, с другой стороны, поднимало настроение. Оказаться внутри "мультфильма" или "картины маслом", чего она в тайне опасалась, Лисе никак не хотелось. Но этого и не случилось, все осталось таким, каким было всегда. В сводчатом зале стоял привычный полумрак, и запахи были знакомыми, вот, разве что на этот раз здесь оказалось несколько жарковато. "Лето в Крыму". Что-то в этом роде. Однако с этим неудобством Лиса справилась на раз, "повесив" над стойкой бара и входной дверью два мощных кондиционера, и сразу же стало лучше.
– Мы кого-то ждем? – Спросил Кайданов, пододвигая Рэйчел табурет.
"Естественно", – отстраненно подумала Лиса, смакуя мгновенно поданный ей Георгом коньяк, и "прислушиваясь" к шагам гостей. Один из них шел сверху, спускаясь от Места Иакова, другой – поднимался от Торжища, но подойти к дверям они должны были одновременно.
– Непременно, – улыбнулся Виктор. – Да вот, собственно, и они. Здравствуйте, господа!
"Как интересно!" – Лиса с видимым спокойствием встретила взгляд вошедшего в помещение Монгола и, продолжая демонстрировать "божественное равнодушие", так же просто разорвала установившийся было контакт и посмотрела на идущего следом Наблюдателя.
– Входите, господа, – очевидно Виктор не боялся показать, кто теперь здесь хозяин. – Присаживайтесь. Кофе, коньяк?
– Доброй ночи! – Усмехнулся Наблюдатель, наверняка, неспроста, обозначив время суток. – Кофе, разумеется. И виски. Без соды и льда.
"Шотландец хренов", – мысленно улыбнулась довольная собой Лиса, видевшая, как проступают сквозь поддавшуюся ее силе личину черты реального человека.