— Вы как? — спросил он, пытаясь заглянуть Сергею в лицо. Тот поднял голову.
— Да как-то… — Он кашлянул. — Как-то вдруг повело, знаете.
Майор внимательно смотрел на Телешова. Тот был смертельно бледен.
— Отходняк, Сергей Михайлович. Это когда постепенно доходить начинает, что смертушка в полушаге прошла, ветерком обдав.
Сергей попытался встать, но Кремер положил ему руку на плечо.
— Посидите. Нам там дел осталось всего-то на пару минут. Я вернусь. Посидите.
Телешов кивнул, не меняя позы. Майор направился к группе остальных. Алина уже достала из сумки плотный темный мешок. Она взяла змею за шею чуть ниже головы, не без усилия подняв верхнюю часть тела. Кремер с капитаном помогли засунуть остальную часть змеиного туловища в мешок. Потом майор перебросился с Наговицыной парой негромких фраз. Та кивнула и вместе с фотографом и криминалистом направилась к милицейской десятке. Кремер подошел к своему «Пассату», открыл заднюю дверцу и вытащил небольшую наплечную кожаную сумку. Махнул рукой капитану, сидевшему за рулем «десятки», и милицейская машина, развернувшись, исчезла среди пятиэтажек.
Майор с сумкой на плече подошел к ступенькам, где, не меняя позы, сидел Телешов, и сел рядом.
— А как же Алина Витальевна? — тусклым голосом спросил Сергей.
— Володя с ветерком доставит. А я вот решил дух перевести. До встречи с начальством время еще есть. — Кремер повернул голову к Телешову. — Стаканы-то в «сторожке» найдутся?
5
Сергей поставил на стол видавший виды граненый стакан со щербинкой на ободе, чайную чашку, захваченный на работу бутерброд с сыром и вопросительно посмотрел на Кремера. Тот одним элегантным движением расстегнул молнию на своей сумке и, вытащив из нее приличных размеров бутыль «Флагмана», водрузил ее на стол.
— Это что же, — все таким же бесцветным голосом поинтересовался Телешов — «все свое ношу с собою» или по случаю?
— По случаю, Сергей Михайлович. Но об этом позже.
Майор налил в чашку граммов двести водки, подвинул ее к Телешову, потом плеснул граммов сто и в свой стакан. Взяв стакан в руки, он приподнял его, жестом приглашая Телешова сделать то же самое. Сергей несколькими глотками выпил налитое и, пока майор залпом опрокидывал в себя спиртное, разломил бутерброд пополам и протянул половину Кремеру. Тот кивнул и принялся неспешно жевать хлеб с сыром. Телешов к еде не прикоснулся.
Майор, еще дожевывая закуску, повторил процедуру, правда, налив в этот раз поровну — на три пальца. И снова поднял стакан.
— Такой вопрос простой будет, Сергей Михайлович. Сколько вам лет?
Телешов удивился.
— Сорок семь. А что?
— Я так и думал. Мне сорок пять. Стало быть, ровесники получаемся.
— Практически, — согласился Сергей, хотя и не без удивления: майору едва ли можно было дать сорок.
— Отсюда и следует предложение. Пороху не пороху, а нюхнули мы кое-чего за эти малые деньки. В общем, как насчет на «ты»?
Телешов улыбнулся.
— Если только без брудершафта.
— К чертям собачьим брудершафт. Сам ненавижу. Твое, Сергей?
— Твое… — Телешов чуть замялся, — Петр.
Они чокнулись и выпили.
— Так, — бормотал майор, роясь в сумке, — что под рукой было. Полбатона, нарезной, это хорошо, строгать не придется… Колбаса… Нож есть? Опять-таки сыр… Ага, и пара помидоров. В общем, пир горой.
Они наскоро слепили по бутерброду.
— Тут от населения вопрос поступал, — говорил Кремер, жуя хлеб с сыром. — Насчет по случаю или нет. Так вот, докладываю: по случаю.
Он проглотил последний кусок и отряхнул ладони.
— Когда Алина Витальевна позвонила, я, честно говоря, испугался немного. За тебя, Сергей, испугался. Нет, змеюка уж приказала долго жить, и не о том была речь. Ты меня, старого разведчика, прости, но я видел, что тебя все эти дни крутило-колбасило.
Сергей невесело хмыкнул.
— И что же?
— Страх, Сережа.
Майор умолк, в упор глядя на Телешова. Сергей не отвел взгляд.
— Вижу, что понял ты правильно, — удовлетворенно кивнул Кремер. — Страх не просто шкурный и расчетливый, когда за себя, любимого, драгоценного и единственного, нет, а такой, понимаешь… Глубинный, настоящий страх. Первобытный.
Сергей нахмурился и опустил глаза. Его новый друг-майор оказался на удивление проницателен.
— Ну так что, прав я? — спросил Кремер и, не дожидаясь ответа, сказал: — Прав. Знаю, что прав.
Он помолчал. Потом заговорил, но негромко и в то же время веско:
— То, что ты страх этот свой переборол — дорогого стоит. Не каждому в жизни выпадает эту гадину в себе убить. Некоторые так до смертной доски и дотягивают — под одеялом скорчившись.
Сергей даже вздрогнул. Да что он, этот майор, телепат, в самом-то деле?
— Но и то я знал, Сергей, что отходняк тебя настигнет. Всех настигает. Айвазовским девятым валом обрушивается — и думает человек: что же это я да как же это я? И я ли такое немыслимое совершил?
Кремер плеснул себе и Телешову еще граммов по семьдесят и продолжил:
— Так вот, ответ гласит следующее: ты. Ты совершил — и никто другой. И чтобы это твое «ты» отныне и навек закрепить, а отходняк твой загнать куда подальше, и прихватил я, из дому выбегая, вот этот вот флакон, — он похлопал по бутыли «Флагмана» — и что там из закуси в холодильнике пылилось. Знал, что понадобится.
Майор хохотнул.
— Так и не повредило ж!
Сергей, неожиданно для себя, тоже рассмеялся.
— Будь здоров, учитель-сторож-герой Сережа! — Кремер чокнулся с Телешовым.
Оба выпили залпом. Майор потянул ноздрями воздух, но закусывать не стал, а жестом показал на телефон.
— Я позвоню?
— Конечно.
Кремер несколько раз крутнул диск и приготовился ждать. Но ответ в трубке прозвучал почти сразу.
— Утро доброе, Георгий Иванович! Ну а как же не утро, пятый час, как-никак. Доброе, доброе, потому и звоню. Прикончили гада. Нет, не мы. Учитель школы местной, он тут временно сторожует. Почему уверены? Потому что герпетолог уже была, и то, что змеюка эта убийца, да еще какая — тут вопросов нет и быть не может. В общем, я думаю, с нашей стороны истории конец. А что версия? Дадим стервятникам вариант, что сбежала из приватного олигархического террариума. Пусть сами гадают, который из их отцов-кормильцев к такой экзотике тягу имеет. Утра? Никак нет, Георгий Иванович, не валяю. А нельзя на чуточку попозже? Понятно. В десять буду как штык.
Он повесил трубку.
— Ну вот, начальство радо не меньше нашего. Завтра этим, из «сьмиии», сообщат о славных результатах нашей героической борьбы, а я, как и положено, нацарапаю рапорт по всей форме и папочку с делом закрытым аккуратно завяжу. Бантиком.
Кремер откинулся на стуле и заложил руки за голову.
— Н-да, — мечтательно произнес он. — Глядишь, и еще одну звезду навесят…
— Без обид, Петр, но пора бы уж, — заметил Телешов. — Что-то долгонько они тебя в майорах маринуют.
— Маринуют? Черта лысого они маринуют. Они приказы не успевают строчить — а я на погоны новые тратиться. Эти звезды, брат, на плечи как летят, так и слетают, моргнуть не успеваешь.
Он, хитро прищурившись, посмотрел на собеседника.
— Я ведь, Сергей, в подполковниках уже бывал. И даже дважды. В первый раз — подумать страшно! — лет уже как десять с гаком. Такой вот карьерный рост. Если просуммировать, впечатляет — согласись?
— Более чем, — ошарашено произнес Сергей. — И как же такие трансформации случаются?
Кремер махнул рукой.
— По всякому случаются. Но и не без некоторого единообразия. Учитывая характер субъекта, о коем у нас речь. Однако, если не возражаешь, давай как-нибудь в следующий раз, ладно?
— Хорошо, — согласился Телешов.
— Слушай, — спохватился майор, — я же тебя даже не спросил: тебе это… — он щелкнул себя пальцем по горлу — сейчас можно?
— Э, можно — не можно. Не можно, когда из капельницы коктейли в вену сливают. А я сейчас о них и думать забыл. Да ну его, в самом-то деле, к черту. Подлечили, я думаю. И будет. Тебе и про лечение, про «можно — не можно» тоже известно, что ли?