— Жупел! — Он вздохнул. — Ну, погуляешь ты у меня, бродяга. Я-то надеялся, что ты, барбос, на раз-два-три…
Геннадий посмотрел в сторону трансформаторной будки, стоявшей метрах в тридцати от него. Там трава — уж точно по грудь. А ведь, небось, туда негодяй и понесся. В дырки между кирпичами нос свой собачий совать. Или отметиться, ногу задрав: здесь был Жупел.
Ну ладно, обреченно подумал Геннадий. Придется идти. Но я тебя, лопоухого, за эти самые уши…
Он шагнул в сторону буйной зеленой разносортицы.
И застыл.
Обрывки слышанного им за эти дни, — где по радио, где по системе ОБС («одна бабка сказала»), вольное в последние пару дней место для парковки (а ведь прежде натыркаешься до того, как) и, главное, какое-то шестое, девятое, тринадцатое чувство вдруг молниеносно слились в один короткий и резкий звонок. Дзынь. Точка.
У него перехватило горло. Не от внезапного испуга — хотя страх ледяной рукой и шевельнул волосы на затылке. От того, что нет больше шалопая Жупела — и об этом он не просто догадывался. Он знал это наверняка. Здесь был Жупел. Был. И больше его нет.
Геннадий попятился. Он отступал от стены буйной зелени, не сводя с нее глаз. И только сделав с десяток шагов, развернулся — и уже побежал в сторону дома. Нахрен все — и стопочку, и селедочку. Минута на сборы, Анька. Минута. И — по газам.
6
— Были укушены? — Бардин не смог сдержать удивления. — Простите, ради Бога, я и не знал. Действительно не знал. Но как же вам удалось… — Он не договорил «выжить», потому что именно в этот момент зазвонил телефон. Алина сняла трубку.
— Наговицына. — Прикрыв трубку ладонью, она шепотом сообщила фамилию звонившего: «Телешов», давая тем самым понять, что это не какие-нибудь новые и страшные вести от Кремера. — Да, Сергей.
Вержбицкий, услышав такое обращение, довольно хмыкнул и вполголоса произнес многозначительное, но неизвестно кому предназначавшееся «ага».
— Вот как? И сколько же человек? — Она помолчала, давая собеседнику высказаться. — Честно говоря, боюсь, что вы правы. Я бы предположила то же самое. — Она помолчала снова. — С собаками сложнее. Они, в принципе, могли и покинуть территорию, хотя сдавать ее без боя… Да, верно. Я как-то не подумала.
Она бросила взгляд на сидевших в креслах мужчин. Те не сводили с нее глаз, напряженно вслушиваясь во все, что говорила Алина.
— Кремеру, конечно, нужно бы передать. Хотя, думаю, и не сию минуту. У них там работы поверх головы. Новые жертвы. — Она нахмурилась. — Два человека. Не будем сейчас вдаваться в детали. Кроме того, по-моему, майор там уже не главный заправила, вся ситуация перешла под контроль МЧС. Да, думаю, стоит ему дать хотя бы часок, а потом уж позвонить. Или — еще лучше — вашему хорошему знакомому, Косте. Во всяком случае, если Кремер — или кто-то еще — позвонит сюда, я обязательно передам все, что вы мне рассказали.
Она собиралась закончить разговор, но вдруг словно вспомнила что-то:
— И самое главное, Сергей. Сами ни в коем случае не занимайтесь никакой разведкой. Я понимаю, но два раза подряд главный приз в лотерее не берут. Вы поняли, о чем я? Вот и хорошо. Вот и хорошо. И пожалуйста, Сергей, обещайте, что без Кремера или МЧС никакой самодеятельности не будет. Смотрите, вы дали слово. — Она снова помолчала. — Да, думаю, буду здесь. Звоните, приезжайте — в любое время, как настроение будет. До свидания.
Алина повесила трубку.
— Сергей, — Вержбицкий произнес это имя с легким нажимом, — это, надо полагать, тот самый змееборец, герой-учитель?
За Наговицыну ответил Бардин:
— Если Телешов — то, наверное, он. Какие-то новости?
— И да, и нет, — Ламанча сама была не уверена, как подать то, о чем ей только что рассказал Сергей. — Новости, которые уже несколько «старости». Он говорит, что среди местных выпивох обнаружилась пропажа нескольких человек. Причем люди эти исчезли в интервале от нескольких дней до полутора недель назад. Плюс собаки.
— Какие собаки? — не понял профессор.
— Местные. Уличные бродячие собаки, но постоянно обитавшие в районе, где произошло первое нападение. Так вот, собак никто не видел уже недели три.
— Что ж, Алина Витальевна, — Бардин записал все рассказанное Наговицыной в блокнот, — это, по-моему, работает как раз на вашу версию событий.
Вержбицкий, прихлебывая кофе, обдумывал сказанное. Потом поднял руку:
— Знаете, то, что тамошние любители выпить на время перестали посещать ежедневные почтенные собрания, еще не говорит о том, что они стали жертвами нападения змей. То же можно сказать и о собаках. Могли же они, в конце концов, перебраться в какой-то другой район обитания?
— Могли, — кивнула Наговицына. — Но только в том случае, если для них стало бы смертельно опасно пребывать на прежнем месте. Иначе говоря, даже если они и бежали, то бежали от чего-то. И случилось это, как говорит Сергей Михайлович, — она специально для профессора подчеркнула отчество Телешова, — почти три недели тому назад.
— Что ж, пока большинство кусочков головоломки складываются, — сказал подполковник. — Вы, по-моему, предупредили Телешова по части самодеятельных поисков?
— Да.
Бардин кивнул.
— Будем надеяться на его благоразумие. Я, во всяком случае, один — или даже на пару с приятелем — в потенциальные места обитания этих красавцев не сунулся бы.
Он закрыл блокнот и сунул его в карман.
— Вы не будете возражать, если мы вернемся к нашей теме?
— Нисколько.
Фээсбэшник некоторое время колебался, прежде чем заговорить.
— Перед самым звонком вы сказали, что были укушены даймондбэком. В болотах Эверглейдс.
Алина молча кивнула.
— И как же… Как вам удалось выжить? Ведь у погибших здесь, как мы знаем, не было ни шанса?
— Ну, это совершенно разные вещи, — возразила Наговицына. — Во-первых, меня укусила обычная змея. Будь это один из наших мутантов, мы бы с вами не разговаривали. Во-вторых, рядом были знающие и запасливые американские коллеги, у которых нашлось и противоядие, и все прочее, необходимое в таких случаях, от жгутов до крепчайшего — думаю, градусов под пятьдесят, если не больше — виски.
— Так все-таки помогает? — Бардин удивленно поднял брови.
— Замедляет действие яда. Хотя, конечно же, не панацея. Ну и, в-третьих, туда мы прибыли на быстроходном катере на воздушной подушке. Машина, разработанная специально для путешествий по болотам, поймам, мангровым зарослям. Вот на ней-то меня и доставили в больницу.
— Это и был счастливый конец?
Ламанча с ироничной улыбкой покачала головой.
— До счастливого конца мне месяц пришлось проваляться на больничной койке. А чтобы не было скучно, врачи время от времени развлекали меня разговорами об ампутации — змея укусила меня чуть ниже колена, и некроз развился от щиколотки до средней части бедра.
Подполковник невольно посмотрел на ноги собеседницы. Та, заметив его взгляд, чуть приподняла обе штанины джинсов.
— Свои, настоящие. Слава Богу. Но могло быть и хуже. Могло.
Вержбицкий всерьез разволновался.
— Слушайте, Алиночка, но так же нельзя! Вы рассказывали мне об этой истории, и ни разу не упоминали о том, насколько серьезно все это было!
— Было и прошло, Феликс Казимирович, — улыбнулась профессору Ламанча. — Поверьте, что я и сама не слишком-то люблю вспоминать об этом.
— Так-так, — задумчиво проговорил Бардин. — Значит, редко или нет, а даймондбэки в болотах Эверглейдс встречаются.
— Да, — подтвердила Алина. — Причем если вы встретили одного, то это означает, что поблизости обитает и целая группа. У этих змей чрезвычайно сильно развит семейный инстинкт, что вообще-то не характерно для большинства рептилий. Даже по достижении зрелого возраста они предпочитают держаться вместе со своими родичами.
— Я прошу прощения, Олег Владимирович, — внезапно вмешался Вержбицкий, — но я вот тут сижу и сладываю. Два и два. На это у меня, как понимаете, образования все-таки хватает. И, что интересно, в результате неизменно получается четыре.