Все четверо мрачно кивнули.
— Вот именно. Где бы ни находился. А находиться будет, скорее всего, на теле. И тело это — человеческое тело. Непросто и в покойника картечью палить. Но именно это вы делать и будете. И так это делать надобно, чтобы ни секунды — ни секунды! — не раздумывать. Короче, цель ваша — змеюка подлая, и где ее увидел, туда и пали. Ясно?
Эмчеэсники снова кивнули.
— Не слышу! — вмешался Зинченко.
— Так точно, ясно, — нестройно ответили бойцы.
— Ну и дальше так, — продолжал Кремер. — После уничтожения врага двое цепочкой поднимаются выше, до самого пятого этажа. Если по дороге чисто, то убедиться, что люк на крышу закрыт. Если не чисто, уничтожить встреченных гадов и опять-таки — до самого пятого этажа. Теперь о той двойке, что в квартиру пойдет.
Майор помолчал.
— Тут, братцы, уже не бдительность, а бдительность в квадрате и даже в кубе. Вы уже в курсе, имеется предположение, что змей может быть не одна и даже не две. Аналогично и жертв. Посему квартиру проходить шепотом, и пока метра на два-три все чисто не будет, ни полшага дальше. Так двигаться и будете.
Кремер повысил голос:
— И еще раз напомню: стрелять гадину с ходу и не раздумывая. Если кто из людей в той квартире и был, — кроме покойницы, что на лестничной клетке лежит — то живых там ни при каком раскладе не осталось. И спасать вам, братцы-спасатели, будет некого, а только и единственно самих себя.
Он повернулся к Зинченко.
— Ну вот, вроде, и весь сказ. Нам теперь Бога молить, чтобы какой-нибудь раззява по любопытству или по незнанию ситуации из своей квартиры в самый разгар карнавала не выперся.
— Вряд ли, — с сомнением произнес полковник. — Матюгальник наш, — он махнул в сторону «Газели» — уже с полчаса надрывается. Да и после первых выстрелов кто же из теплой хаты в подъезд выскакивать будет?
— Это, конечно, так, — покивал майор. — Однако чем наш героический народ от всех прочих отличается, так это своей тотальной непредсказуемостью.
— Ну… Будем надеяться, — подытожил Зинченко. — Так, Болтянский, веди.
Группа цепочкой двинулась к подъезду за старшим. На некотором расстоянии от них шли двое в обычной полевой форме, но тоже с помповыми ружьями в руках. Замыкали движение полковник с Кремером.
Капитан Болтянский, шедший впереди, отдал распоряжение замыкающему заняться подвальной дверью и стал шаг за шагом продвигаться вверх по лестнице, держа наготове дробовик. Дойдя до площадки первого этажа, он повернулся и посмотрел наверх. Потом, дав знак, что все чисто, стал двигаться выше. За ним, держа дистанцию, двинулись остальные.
Два эмчеэсника, держа свои дробовики стволами вниз, заняли позицию у дверей подъезда. Кремер посмотрел на часы, засекая время, и повернулся к Зинченко:
— Сигареты не найдется, Николай Васильевич?
Полковник, продолжая глядеть в проем подъезда, где исчезли его ребята, рассеянно мотнул головой:
— Не курю.
Он повернулся к офицеру, стоявшему поодаль с автоматом на плече, и позвал:
— Вахрушев!
— Да, товарищ полковник?
— Закурить есть?
— Так точно.
Офицер подошел к Зинченко, на ходу доставая сигареты из кармана камуфляжки.
— Две возьму? Спасибо.
Зинченко протянул одну сигарету Кремеру, другую зажал между пальцами. Потом потянулся ею к огоньку майорской зажигалки, прикурил и коротко кивнул в знак благодарности.
— А как же «не курю»? — с ехидцей поинтересовался майор.
— А так же, — буркнул полковник, глубоко затягиваясь. — У вас вон, я смотрю, и зажигалка даже есть. Что ж сигаретами не запастись было?
— А я ими, Николай Васильевич, и не запасаюсь никогда. Бросаю потому что. Как бы.
— Ну вот так же и я, — парировал Зинченко. — Как бы. Кроме таких вот… ситуаций.
Некоторое время они курили молча.
— Откуда ж они, эти твари, берутся? — нарушил тишину полковник.
— В смысле вообще? — поинтересовался Кремер. — Или на данном участке?
— Да я о здесь и сейчас говорю, — сердито сказал Зинченко. — Как вот такая змеюка в квартиру пробралась?
— Ну, это мы, может, скоро и выясним, — ответил майор. — Одна такая на глазах участкового в подъезд вползла — та, что пенсионера во дворе жизни лишила. Вползла, стерва — и растворилась.
— Да, с этой я в курсе, — кивнул полковник. — Но в квартиру?
— Меня, честно говоря, Николай Васильевич, другой несколько вопрос интересует. — Кремер заколебался на секунду и продолжил: — Немного мы добьемся вот так, на каждый очередной вызов выезжая.
— Это что же, оставить их в той квартире пировать? — Зинченко недоуменно посмотрел на майора.
— Да нет, здесь-то, сколько ни есть, уничтожать их надобно. Как и в любом другом месте. Но я о том сейчас говорю, что гнездо их найти очень не повредило бы.
— А почему вы думаете, что у них есть гнездо?
— Алина Витальевна — доктор Наговицына, то есть — упоминала, что эти ребята прямо-таки образцовой семейственной жизнью живут. Размножаются промеж себя, да и ребятишек, я думаю, нянчат хором… А уже на охоту расползаются. Но, опять-таки, думаю, от того самого гнезда не очень далече…
— Так ведь и я о том с самого начала толковал, — поднял брови полковник. — Чтобы очертить зону, где эти твари отмечались.
— Верно. С тем небольшим дополнением, что в центре такой зоны искомое гнездилище вполне и может располагаться.
— На пока у нас на карте имеется лишь подобие треугольника, — возразил Зинченко. — А завтра, если не сегодня, геометрия может крепко поменяться.
— Может. И даже должна. Похоже, погибших уже больше, чем мы с вами думали.
— То есть?
— Подозрения такие наметились, что несколько человек еще раньше пропали — до того, как вся наша история раскручиваться стала.
— Так что ж вы молчали? — Полковник сердито уставился на Кремера.
— А я и не молчу, — возразил майор. — Я это от Телешова, учителя нашего, сам с полчаса как узнал.
— И он знает, где… — начал было Зинченко, но в этот момент в подъезде грохнул выстрел. Потом, один за другим, еще два.
— Ну, — выдохнул полковник. — Началось…
Болтянский медленно, ступенька за ступенькой, приближался к площадке между третьим и четвертым этажами. Он попытался из-за перил увидеть, что творится на лестничной клетке четвертого, но видно ничего не было. Капитан обернулся. Трое остальных двигались за ним с положенным интервалом. Болтянский поднял руку, давая знак «осторожно», и шагнул на площадку.
Теперь снизу он видел лежавшую женщину. Лицо ее было не просто темным, а лоснящеся-черным в свете слабенькой сорокаваттной лампочки, освещавшей лестничную клетку на четвертом этаже. Болтянский видел только верхнюю часть ее тела, почти до пояса. Было очевидно, что она пыталась выбраться из квартиры, но успела сделать лишь первый шаг.
Черт. И ни следа змеи. Капитан понимал, что подняться на уровень квартиры означало подвергнуть себя опасности не сразу увидеть гадину, которая могла укрываться и в прихожей. Деваться, однако, было некуда — и он, все так же медленно, ступенька за ступенькой, стал подниматься выше.
Его бойцы почти бесшумно двигались за ним. Шагов их он не слышал, зато тяжелое дыхание раздавалось как будто прямо за его спиной. Он снова повернулся к ним и жестом показал, что обогнет тело, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь квартиры. До площадки четвертого этажа ему оставалось две ступеньки.
Болтянский преодолел их одним прыжком и прижался спиной к двери напротив, стараясь оказаться как можно дальше от злополучной квартиры, на пороге которой лежала убитая женщина. Он стрельнул глазами вправо и вверх, оценивая ситуацию на лестничном пролете, уходящем выше. Там было чисто. Теперь капитан, держа ружье нацеленным в дверной проем, ощупывал взглядом каждый квадратный сантиметр тела и прилегающего к нему пространства.