— Взрывоопасный вариант, — с сомнением проговорил Дивеев.
— Выходить всем, окна закрыть наглухо, двери в квартиры оставлять открытыми настежь, — четко, словно голосом из громкоговорителя, произнес Мостовой.
Все головы повернулись к нему. МЧС-ник пожал плечами.
— Озвучил то, как оно и будет. А дальше?
— А дальше можем схлопотать народное восстание в пределах нашего треугольника, — подытожил Голышев. — Мало того, что из дому вон, но еще и хату нараспашку…
Он посмотрел на Алину.
— Алина Витальевна, милая… Ну что-нибудь. Хоть как-то сценарий поменять, а? Подправить? Чтобы без нараспашку?
— Без нараспашку — означает без воды в стояки. Воду, кстати, не я придумала.
— Воду придумал я, — с оттенком раздражения сказал Мостовой. — Дайте гарантию, что в очистной системе сработает репеллент — не будем гнать воду.
— Какую гарантию? — вскинулась Ламанча. — Я ведь только что говорила…
— Стоп, стоп, — начальник штаба вскинул руки. — Мы уже не о том. Нужен вариант, который сработает на сто процентов. И вариант такой у нас пока один. Малоприятный, но единственный. Вопрос на сейчас: возможны ли другие сценарии?
Алина молчала. Потом посмотрела на часы.
— Сколько у нас времени? — спросила она. — До начала, уже бесповоротного?
Голышев положил руку на плечо сидевшего за столом офицера и, когда тот попытался вскочить, мягко придавил его к стулу.
— Сидите. Где грузовики с репеллентом?
— Должны быть здесь минут через тридцать-сорок.
Генерал повернулся к Наговицыной.
— Вот вам и ответ. Плюс — сколько там, с полчаса еще на перекачку в переносные баллоны-распылители? Так?
Мостовой, не отрываясь от разговора, коротко кивнул.
— Стало быть, час. На все и про все.
— Час, — механически повторила Алина.
— Да, но это час до начала распыления репеллента, — уточнил Голышев. — А ведь надо еще вывести людей.
— Дмитрий Павлович, — вмешался Дивеев. — Я вот о чем думаю. Нас же готовность по репелленту ни к чему, собственно, не обязывает. Готовы — и хорошо. То есть, с эвакуацией мы не по этой точке отсчета стартуем.
— Не по этой, согласен. — Голышев потер подбородок. — Но дополнительное время ничего не меняет. Действия до и во время эвакуации полностью зависят от того, как мы будем действовать дальше. А сценариев у нас, сами видите… Нет иного решения сейчас — не будет его и через час. И через два. И через четыре. Кроме того, — он махнул рукой в сторону окна, — мариновать людей в квартирах тоже только до какого-то предела получится.
— Ну хорошо, — громко, звенящим голосом отчеканила Наговицына. — Есть полчаса — дайте мне эти полчаса. Ничего не обещаю, мозги уже наизнанку вывернула. Но полчаса дайте.
— Конечно, Алина Витальевна, — мягко произнес Голышев.
— Но и через эти полчаса, может быть, никаких новых вариантов не будет, — упрямо повторила Ламанча.
— И это понятно, — мрачно произнес Мостовой.
— Господи, Сергей Михайлович, — молодая женщина не плакала, но голос ее заметно дрожал, — мы же понимаем. Но знать бы как, когда, куда…
— Узнаем, Марина, — отозвался Телешов, поглядывая наверх. — Как только будет принято окончательное решение, так и узнаем. Время и у них на вес золота, без нужды тянуть никто не будет.
Он обвел глазами окна. Марина, бывшая его ученица и мама одного из шалопаев уже нового поколения, переговаривалась с ним со своего третьего этажа. Окна большинства остальных квартир тоже были раскрыты настежь.
— А какие у них варианты? — круглая лысая голова высунулась с четвертого этажа. — Вон же они стоят, да еще и с ружьями-винтовками. Ну вы, там, какие у вас варианты, спрашиваю?
— А их-то чего спрашивать? — резко парировал Сергей. — Они столько же пока знают, как и вы.
— Ни хренаська, эмчээська! — не унимался гражданин с четвертого. — Спасатели! Если ничего не знают, чего ж они наспасают тут?
— Ну ты подсократись, паникер, — отозвался кто-то из стоявших рядом с МЧС-никами милиционеров.
Сергей предостерегающе поднял руку. Милиционер умолк.
— Они знают, что и как делать в любой возникающей ситуации. И знают лучше нас с вами.
— Да уж, знают они, — пробурчала голова. — То-то и стоят, башкой крутят.
— Но по какому варианту эвакуация будет проводиться, зависит от того, какое техническое решение будет принято, — продолжал Телешов, обращаясь уже не столько к типу, сколько ко всем остальным. — Не просто же они развлекаются, чтобы нам нервы помотать. Это же ясно.
— Лишь бы им самим ясно было. — Назойливый тип с четвертого еще не до конца расставил всех по местам. — Спасатели…
— Слушайте, а может, хватит? — Пожилая женщина, высунувшись из окна пятого этажа над головой смутьяна, смотрела ему прямо в лысый затылок.
— Вы это кому? — Сейчас он, выворотив голову, пытался посмотреть наверх.
— Вам. Конкретно вам. Неужели мозгов настолько не хватает, чтобы понять, что не игры здесь, не учебная тревога! Или вас тут последние несколько дней не было?
— «Мозгов»… Насчет мозгов я скажу, — начал было недовольный тип, но его перебил молодой голос:
— Это я тебе скажу. Засунься в нору — и эти самые мозги побереги. Пока не настучали. — На балконе второго этажа стоял крепко сбитый парень в майке и шортах.
— Ты, что ли, настучишь, сопляк?
— Я и настучу. Адрес-то мне у тебя спрашивать не придется.
Раздумывал тип недолго.
— Культурная, бля, столица!
Он захлопнул окно.
— Спасибо, Гена, — улыбаясь, сказа Телешов.
— Да всегда пожалуйста, Сергей Михалыч, — ответил парень с балкона. — А то без его скулежа тут праздник… Но все-таки хотелось бы уже определиться, тут и с этим гов… в смысле, типом, не поспоришь.
— Определимся. — Сергей произнес это громко и уверенно. — Я ведь здесь, внизу тоже для чего-то. Потому, что ваш. Свой. Отсюда же. И в той же самой каше. Так что как только — так все вместе и дальше двигаться будем.
Открытые окна отозвались нестройным хором голосов, в которых было главное для Телешова — согласие с его словами.
— Да все пока окей, — подсуммировал за всех Гена с балкона. — Вот в сортир бы сходить по-человечески…
Несколько человек рассмеялись. Посмеивались и люди внизу.
— Молодец, — раздался негромкий голос за спиной Сергея. — Справно службу несешь.
Телешов, продолжая улыбаться, повернулся к майору.
— Справно, без дураков, — продолжал Кремер.
— Дурак один был, да засунулся, — ответил Сергей.
— Засунули, я ж еще издаля наблюдал. И засунули правильно, — уточнил майор. — В тех самых педагогических целях. Вот так и дальше. Как вас в этом вашем Герцене учили.
Он отступил на шаг и осмотрел Телешова с головы до ног.
— Красавец. Как на тебя шили. Вот ведь где призвание-то твое истинное.
— Да ладно тебе, Петр, — Сергей для порядка нахмурился. — Вырядили как чучело.
— Пошли-ка лучше покурим. — Кремер никак не отреагировал на показную обиду. — Мне тут Зинченко сыскать охота.
И, шагая рядом с Телешовым, добавил:
— Это ты раньше, прости засранца, чучелом был. А теперь — вполне строевая единица. Боец на все сто.
Сергей, неожиданно для себя самого, громко расхохотался. Потом, спохватившись, покосился на окна. Ладно, сказал он себе. Смех — не слезы. А слезы еще впереди. Поплакать, родные вы мои земляки и соседи, нам еще придется.
— Покурить? — Зинченко наблюдал, как Алина, спрыгнувшая со ступеньки RV, достала сигарету.
Она молча кивнула, чиркнув зажигалкой.
Уже рассвело. Солнце еще не поднялось над линией горизонта, очерченной силуэтами темных домов, но небо на востоке уже наливалось красновато-оранжевым светом.
— Могли бы покурить и там, — продолжал полковник. — Думаю, генералитет не возражал бы.
— Не знаю, — с сомнением сказала Наговицына. — Простите, Николай Васильевич. Я не о «покурить». Я о своем…
— Понятно. — Зинченко вздохнул. — Варианты сценариев.
— Варианты? — Алина грустно улыбнулась. — Если один-единственный сценарий — это варианты…