Вот как сейчас.
Он посмотрел на старую женщину, которую знал, кажется, столько же, сколько помнил себя. Во всяком случае, с того самого дня, когда впервые стоял в школьном дворе с букетиком в руках, готовясь вручить его ей, своей первой в жизни учительнице. Потом, гораздо позже, они сидели рядом и в учительской, и на педсоветах — но все равно оставалась она для него тем же, чем и была. Учительницей. Первой. Навсегда.
И сейчас несла она с собой не бирюльки-побрякушки, не сумки с драгоценным барахлом, — да и откуда было бы взяться драгоценному барахлу с побрякушками? — а единственное родное существо, оставшееся у нее на этой планете. Старого облезлого кота.
Барсик, словно прочитав мысли Сергея, вытянул голову и мяукнул.
— Ничего, брат, — улыбнулся Телешов. — Все будет нормально.
— Вы думаете, Сережа? — Женщина не поднимала головы.
— Конечно, Ольга Александровна. Уверен, со всем этим не за день, так за пару дней должны покончить.
Она покивала.
— Только вот не знаю… — Она погладила кота по голове. — В метро нас с Барсиком пустят?
— Пустят. На метро коты путешествуют без проблем.
— Ну, это другие коты… — В ее голосе звучало сомнение. — Барсюшка еще ни разу не пробовал.
— Ничего. Все будет хорошо. А что же вы без вещей?
— А какие же вещи, Сережа? — Ольга Александровна всерьез удивилась. — Нам сказали, что поселять нас будут в пансионаты, пионерские лагеря, в Колпино, Кавголово, Рощино. Там ведь все приготовили, разве нет?
«Пионерские лагеря». Господи. Откуда же в людях, после всего, что преподносила им жизнь, такая безмятежная и спокойная вера? Хотелось бы надеяться, что все приготовили, подумал он, и сказал:
— Конечно. Обо всем уже позаботились.
— Ну вот, — старушка удовлетворенно кивнула. — Денег я, конечно, с собой взяла. Ведь мало ли что…
— Это правильно. На всякий случай. Не повредит.
Человеческая река зашевелилась и начала двигаться. Было непонятно, почему и как это произошло — никаких новых команд по громкоговорящей не поступало, да и спасатели с милицией по-прежнему общались с отдельными группками людей. Однако какой-то коллективный разум — да нет, конечно же, не разум, скорее, инстинкт — решил, что пора. И люди пошли. Пошли спокойно, медленно, без суеты и толкотни. Переговариваясь негромко — и поглядывая в стороны домов, которые оставляли неведомо на какой срок. Хорошо, если не навсегда.
Старая учительница, подняв голову, посмотрела на Телешова. Слезы на ее щеках уже высохли.
— Ну вот, все и пошли. Вы идете, Сережа?
— Нет, я пока здесь побуду. На подхвате. Вдруг в домах кто-то еще остался. Проспал — ну знаете, всякое же бывает.
— Вряд ли. — Ее светлые глаза смотрели спокойно. — Вряд ли кто-то остался.
Телешов, смутившись, откашлялся в кулак и потрепал Барсика по голове.
— Дела найдутся, — сказал он. — А вам доброго пути, Ольга Александровна. Все будет хорошо. Все выправится.
Она кивнула и, медленно переставляя ноги, двинулась вместе со всеми к перекрестку.
МЧС-овские «Газели» медленно ехали по опустевшим улицам. Из громкоговорителей неслось одно и то же:
ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! ЖИЛЬЦАМ ДОМОВ С ТРИДЦАТЬ ШЕСТОГО ПО ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРОЙ ПО УЛИЦЕ ГРАНИТНОЙ И ДОМОВ С ТРЕТЬЕГО ПО ДЕВЯТЫЙ ПО УЛИЦЕ КАЗАНСКОЙ…
Алина, стоявшая неподалеку от штаба, посмотрела на часы. Почти десять. Кому это они? Каким жильцам, если все уже вышли и вот-вот двинутся к метро?
…ЕСЛИ ВЫ ПО КАКИМ-ТО ПРИЧИНАМ ОСТАЛИСЬ ДОМА, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВЫХОДИТЕ НА УЛИЦУ. ОТКРОЙТЕ ОКНА И ПОДАЙТЕ СИГНАЛ СПАСАТЕЛЯМ ВНИЗУ. ПОВТОРЯЕМ, ОТКРОЙТЕ ОКНА И ПОДАЙТЕ СИГНАЛ СПАСАТЕЛЯМ ВНИЗУ.
Ламанча обвела взглядом пятиэтажки, стоявшие гармошкой вдоль дороги. Ни одно окно не распахнулось. Значит ли это, что людей в домах уже нет? Она отогнала от себя назойливую мысль, уточнявшую: «живых людей».
…ЕСЛИ ВЫ НЕ В СОСТОЯНИИ ПОДОЙТИ К ОКНУ, СООБЩИТЕ О ВАШЕМ МЕСТОНАХОЖДЕНИИ ПО ТЕЛЕФОНУ…
Нет, подумала Наговицына. Если в квартирах и были одинокие старики, инвалиды, больные — соседи вряд ли оставили бы. Постучали, позвонили бы. Все-таки «хрущевский» район. За все эти годы здесь все давно перезнакомились, все друг друга знают. Как в коммуналках, только отдельных. Без очереди в туалет. Хотя и это бабушка на двое сказала. Если в квартире человек шесть обитает, то…
Она швырнула сигарету на землю, растерев ее каблуком. Что тебе в голову лезет? Какая очередь в туалет? Какая бабушка, какое «на двое»? Алина снова посмотрела на окна хрущевок, посверкивавших отблесками поднявшегося над горизонтом солнца. Людей вывели. Теперь только мы. И они.
Теперь — кто кого.
2
— Ну что, Алексей? — Зинченко внимательно посмотрел на капитана. — Заждались?
— Есть немного, товарищ полковник, — сдержанно ответил Болтянский.
— Ничего, потерпите. Без вас не начнут.
— Это ясно. — Капитан помолчал, потом махнул рукой в сторону пятиэтажек. — Только чего ждем? Людей ведь всех эвакуировали?
— Похоже, что всех. После оповещения ни сигналов из квартир, ни звонков. Значит, всех.
— Ну так?
— Снаряжают сейчас бригады, с которыми вы и пойдете. На каждый ваш отряд — еще по четыре человека. Спец по замкам — с отмычками, со свертышем, два резчика, один спасатель с заплечным баллоном репеллента.
— Со «свертышем»? — Болтянский удивленно поднял брови.
Зинченко рассмеялся.
— Вот, сразу видно, что элитное у тебя подразделение. Альпийские, понимаешь, стрелки. Далеки вы, ребятки, от серых будней родного МЧС.
Капитан растерянно улыбался.
— Нет, серьезно, товарищ полковник. Что за «свертыш» такой?
— Та же отмычка, Алексей, только для более хитрых замков. Сейчас ведь и в «хрущобах» такие двери да замки, что не обрадуешься. Ну вот, рассверливается в замке отверстие, и свертышем этот замок — хряп! Сам понимаешь, куда быстрее, чем пилой цилиндры резать.
— Ясно, — задумчиво произнес Болтянский. — А резчики тогда для чего?
— Ну, во-первых, под тот же свертыш отверстия сверлить. А во-вторых, есть и такие замки, что кроме как пилой не возьмешь. В тутошних небогатых квартирах их, конечно, вряд ли понавтыкали, но заранее никогда не знаешь, какой зверь на какой двери попадется.
— Понятно.
Оба помолчали.
— И в каком же порядке все будет происходить? — поинтересовался капитан.
Зинченко искоса взглянул на него.
— О порядке, капитан, вас проинструктируют всех одновременно. В должном, опять-таки, порядке.
— Виноват, товарищ полковник. — Болтянский вытянулся.
Зинченко махнул рукой.
— Да ладно тебе… В двух словах могу и сказать, раз уж сам здесь оказался. Начинать будем с верхних этажей. Те квартиры, откуда люди сегодня эвакуировались, помечаем — и оставляем в покое. Змей там быть не должно. А все остальные начинаем вскрывать по одной. Где свертышем, где пилой. Как только по всем этажам эта работа проделана, так снова — с верхнего самого — проход, но уже с открыванием дверей. А значит, с обработкой репеллентом, чтобы гремучников, если они там есть, от дверей отпугнуть. Ну и пара твоих ребят, на тот же самый случай.
— Один непосредственно работающий, второй — для подстраховки. — Капитан не спрашивал, но, скорее, уточнял.
— Ну, видишь — ты сам все знаешь. Так вот и будете спускаться до самого выхода.
— Понятно. — Болтянский показал рукой вверх. — И потом уже репеллентом по полной программе, с кровли — в подъезд?
— Абсолютно точно. — Полковник потер подбородок ладонью. — И, конечно, по стоякам канализационным надо будет такую же работу провести, на выдавливание… Но это мы как раз решаем. Ну, в общих чертах ясно?