— Есть! — хором выкрикнули несколько голосов. Один из спасателей тут же шагнул на брезент, уже лежавший на земле, и поднял малыша на руки. Тот посмотрел на него, и спасатель поразился: в глазах ребенка не было ни тени испуга. Теперь малыш повернул головку наверх, туда, где в проеме оконной рамы смотрел на него Сергей.
— Так, растянули быстро, — скомандовал Кремер. Капитан-спасатель, стоявший рядом с ним, даже не делал попыток вмешаться. — А теперь от стены маленько, метра на два от стены. Но чтобы стояли, ребята, в готовности. Чтобы скорректировать если что…
— Да ладно, — отозвался один из спасателей. — Не первый раз ловим.
— Молодец, — отреагировал майор. — Вот чтобы и в этот раз поймали на пять с плюсом.
Задрав голову, он посмотрел наверх.
— Ну что, Добрыня — готов или как?
Телешов не ответил. Он смотрел на Алину. Та встретилась с ним глазами.
— Что, Сережа?
— Аля, я прыгать не буду.
Кремер чертыхнулся.
— Да тут всего ничего, я бы и без брезентухи сиганул. Ты чего, герой? Пацанишка вон приземлился — и рад-доволен! Давай, Сергей, не тяни.
Телешов по-прежнему смотрел на Алину.
— Окно ведь надо закрыть, Аля. Иначе смысла нет, весь репеллент сквозняком повыдует.
— Так дверь закрой, дурак! — крикнул Кремер.
— Да нет, Петр. Все равно здесь «безрепеллентная» зона будет. Не из подъезда, так из очистной приползут, чтобы отлежаться. Со мной ты чего споришь, ты у Алины спроси.
Майор повернулся к Наговицыной. Та молча опустила глаза.
— А-а-а, ядрена корень! — Кремер даже замычал от злости. — Ну пометим одну эту квартиру, если какая срань заползет, так потом добьем!
— Ладно, Петр, не дури. Добивать их всех надо сегодня, за раз — ты не хуже меня это знаешь. И уж если я наверх секунд за пять-шесть допрыгал, так вниз и вовсе на раз-два.
— Больно ты умный, — пробурчал майор, вытирая пот со лба рукавом камуфляжки. — Спринтер. Джесси хренов Оуэнс.
Сергей подмигнул Алине.
— Жди меня, и я вернусь. Только очень…
Он закрыл створки окна.
Так, Серега, сказал он себе. Может быть, скорость и не самый крутой козырь на данный момент. Во всяком случае, сбегать нужно не быстрее, чем глаз сможет обстановку оценивать. Чтобы вдруг что — задний ход, а не по инерции туда, куда совсем не надо.
А, может быть, боевой майор Кремер не так уж и не прав? А что? Квартиру — дверь — закрыть, до того закрыть и дверь в ванную. Он высунул голову в прихожку. Приоткрыта ванная дверь, вот что. Да ведь по плану нашему так оно и надо. Чтобы репеллент проникал абсолютно всюду. А закроешь ее — сколько даймондбэков очумевших сюда сбежаться могут?
А ведь нельзя оставлять ни одного. Черту — окончательную — надо подводить сегодня.
Значит, нефиг дергаться, товарищ Добрыня. Поступать надо так, как решено — и как заявлено. Кстати, с былиной неловко получилось, думал он, выйдя в прихожую. Надо будет непременно и былинами заняться. А то вон каждый мент…
Это ты, брат, перебрал. Петр-свет-Андреевич — мент совсем не каждый. Очень даже не каждый. Таких бы ментов, и — эх, не страна была бы, мечта.
Сергей осторожно приоткрыл дверь в подъезд. Высунулся. Покрутил головой. Проверено, мин нет.
Он вышел на лестничную площадку и, спустив предохранитель замка, захлопнул дверь.
И быстрым шагом пошел вниз.
Он шагал через две ступеньки, не переставая поглядывать вверх, вниз и по сторонам. Прокатили третий. Хорошо. Второй. Хорошо. Ящики почтовые. Он чуточку замедлил шаг, а потом резким рывком преодолел расстояние от второго этажа до первого, чтобы ни на секунду не задержаться у ящиков — черт же их знает, что может быть там внутри…
Ну вот. Ну вот и все. Люди. Улыбки. Камуфляжки. И по центру она, Аля. С радостной улыбкой на лице. Аля, которая за один всего день целых две человеческих души воскресила из небытия. Вот такая добрая волшебница. Лотерейный мой билет.
Сергей, выбежав на бетонную площадку перед подъездом, вскинул руки вверх торжественным жестом чемпиона и радостно крикнул:
— Аля!
От резкого удара в спину он дугой выгнулся назад. Боль пронзила все его тело, но даже изогнувшись в судорожном спазме, он умудрился не оторвать глаз от лица любимой. Да, ему почему-то стало страшно больно, но это было не главное, просто он никак не мог понять: почему так изменилось ее лицо, почему рот у нее открыт, а шея напряжена, как будто она кричит? И если она кричит — почему он ее не слышит? Надо подойти поближе, хотя бы на один шаг…
Сергей сделал этот шаг и упал вперед, подмяв под себя правую руку.
Крик Алины и выстрелы Кремера прозвучали одновременно. Кремер летел вперед, стреляя на бегу — и почти все его пули достигали цели. Гремучник, нанесший удар Сергею и отпрянувший назад, сейчас был буквально изрешечен пулями майора. Кремер подбежал к Сергею, схватил его за воротник, приподнял голову над землей и потащил по дорожке, продолжая стрелять в еще дергавшуюся, но уже подыхавшую змею.
Он так и вытащил его на газон, держа левой рукой за ворот камуфляжки, а правой сжимая дымящийся разогретый от стрельбы «глок».
Алина опустилась на колени рядом с Телешовым.
— Сережа…
Больше она не сказала ничего. Выплеснуть свою боль сейчас и здесь она не могла — не потому, что стыдилась всех этих людей, стоявших вокруг, но потому, что вся огромность этой боли еще не обрушилась на нее. Время невыносимой боли еще придет, и она это знала. Но будет это не здесь, не сейчас.
Она просто стояла на коленях рядом с телом Сергея и проводила ладонью по его лицу. Колючая же у тебе щетина, Сережка, подумала она. А ночью я и не заметила. Почему-то не заметила. Да и до того ли нам было, Сережка. Ведь совсем не до того нам было, родной…
Кремер, отдав распоряжения по рации, встречал «скорую» сам. МЧС-ники расступились, пропуская машину.
— Вот, этот самый человек, — майор показал на лежавшего в стороне от проездной дороги Телешова двум выбравшимся из «скорой» санитарам.
— А что с ним случилось? — поинтересовался врач лет тридцати с небольшим.
— Случилась гибель на боевом посту, — глухо произнес Кремер.
— Подождите, — брови врача поползли вверх. — Нас сюда прислали заниматься ранеными, травмами, в общем, теми, кого можно спасти…
Майор надвинулся на врача и сейчас стоял с ним буквально нос к носу.
— Слушай и запоминай, эскулап, — проговорил он хриплым шепотом. — Этого человека никто на труповозке не повезет и в общую кучу ссыпать не будет. Привезешь ты его в морг, и чтобы бирка была, и документы были честь по чести, и чтобы фамилия в бумагах, на бирке и даже на потолке была. Сергей Телешов. Вот так чтобы и было. Ты меня понял?
Врач попятился, потом бросил взгляд на пистолет, который майор по-прежнему держал в руке.
— Повтори, — так же негромко и хрипло приказал Кремер.
— Сергей Телешов, — выговорил врач побелевшими губами.
— Хочешь запомни, хочешь запиши, хочешь татуировку себе на руке сделай. Но когда я его искать приеду, не дай тебе Бог, чтобы хоть в одной запятой путаница произошла.
Майор посмотрел на свой «глок» и сунул его в кобуру.
— Не дай Бог, чтобы хоть в запятой, — устало сказал он. — Хватит с меня безымянных.
«Скорая» отъехала. Кремер проводил ее взглядом и повернулся к Алине. Плохо дело, подумал он. Сухие у нее глаза. Значит, не накрыло еще. Но плохо — оно и хорошо. У этой женщины дел сегодня — невпроворот. Пусть уж лучше потом накроет. А накроет, никуда не денется. Но ты, Аля, нам сегодня нужна. При всем твоем очень тяжелом ранении.
В острие треугольника-квартала, чуть в стороне, раздалась короткая автоматная очередь, после которой прозвучал короткий, секунды в три, шипящий гул. За ним еще один, такой же.
— Огнеметы. Надо туда, Алина, — сказал Кремер.
Она кивнула.
— Тебе в первую очередь. Сейчас там ведь решается, под корень их — или как.
Она снова кивнула и молча двинулась в направлении боя.
Майор подождал, пока она отошла метров на десять, и повернулся к МЧС-никам.