Ну да ладно. Задницу драть — это еще не сейчас. А двигаться туда, где бойня вся эта происходит, надо прямо с ходу. Проверить обойти, подтекает ли, нет. А то в полымя соваться, когда за тобой струя спирта-чистогана тянуться будет — это прямо к Богу в гости.
Зотов вылез из кабины и обошел цистерну. Потянул носом. Вот же сучья лапа. Спирт. И запах стоит — я тебе дам, да еще с примесью этой химии. Он наклонился к замку, соединявшему патрубок цистерны с рукавом. Ну что ты скажешь, а? И не капает даже, а вот как раз та самая струйка, про которую он только что и подумал. Зотов снова забрался в кабину, чтобы сдать задом, выгнать машину под какой-нибудь фонарь — а там уж посмотреть, как эту струйку залепить-залатать.
Молоденький МЧС-ник с двуствольным дробовиком в руках переминался с ноги на ногу метрах в семи от подъезда. Товарищ его, вооруженный более солидно, — помповым ружьем «мэйд-ин-не-наше» — уже удрал туда, где разворачивался главный бой. Сейчас у подъездов стрельбы, считай, что и не было. Последний раз дробовик грохнул где-то дома за два отсюда — и то уж минут пятнадцать-двадцать тому. Все они уже повылезли, что ли?
Но наше дело — солдатское, подумал он. Стоять и бдеть. Чтобы врага уничтожить при первой же возможности.
А на них так ни один гад и не вылез. И в соседнем подъезде тоже. Зато три следующих палили на будь здоров. В крайнем, вроде, как бы не четырех даже уложили. Но это и хорошо, что на них никто не выползал. В глаза бы сволочей этих не видеть. Напарник бегал смотреть на тех, что другие ребята грохнули — а он не стал. Ну их к черту, змей проклятых. Чего там смотреть? Мерзость — и мерзость.
Стоп. Что это? Одна головка на порожке подвала, рядом — вторая появилась. Да какие-то они маленькие, непонятно даже. Эти-то — все говорили — чудища по четыре, по пять метров. А это тогда что?
Крутят своими головешками отвратными. А наверх пока не лезут. Выстрелить — промахнешься наверняка, спугнешь только, пусть уж наверх доползут.
На всякий случай он все-таки вскинул дробовик к плечу.
— Отставить!
Стрелок искоса, поверх приклада, взглянул на говорящего. Потом опустил ружье, показав левой рукой на проем подвала.
— Товарищ майор, там их две.
— Вижу, — ответил офицер. На вид ему было лет сорок, не сказать, чтобы такой уж возраст, но седина в висках пробивалась заметно. — Пусть вылезут. Подождем.
— Так я так и собирался, товарищ майор, — сказал стрелок. — Дать им вылезти, и…
— Стрелять мы их с тобой не будем, — сказал офицер. Из кармана камуфляжных брюк он достал баллончик аэрозоля, приладив к головке тонкий патрубок диаметром миллиметра четыре и длиной сантиметров под десять. — Мы их, брат, вот этой штукой уделаем.
— Это как же? — удивился стрелок.
— Запросто, — ответил майор. — Парализующий газ. Убивает на месте.
— Так а чего ж мы этим газом остальных…
Майор укоризненно посмотрел на МЧС-ника.
— Засекреченная разработка, понял? Товарищи — сам понимаешь, что за товарищи — просили испытать, вот как раз самый подходящий случай. Смотри, выползают.
Офицер двинулся к подъезду. Два небольших — размером с ужа — гремучника уже лежали на бетонной плите у входа.
— А противогаз?
Майор никак не отреагировал на последний вопрос. Подойдя к змеям на расстояние пары метров, он выпустил в них струю из баллончика. Молодые гремучники дернулись и застыли.
Майор повернулся к стрелку.
— Видишь? Просто и красиво.
Он снял с плеч небольшой рюкзак защитной камуфляжной расцветки и поставил его на землю.
— Давай сюда.
Стрелок потоптался на месте, потом вздохнул и направился к офицеру. Тот открыл рюкзачок, внутри которого оказался пластиковый контейнер с толстыми стенками. Майор достал из кармана перчатки и, натянув их на руки, взял одну из змей. Тело ее безжизненно повисло в его ладони.
— Видал? Готова.
Майор уложил змею в контейнер и потянулся за второй. Она последовала туда же.
Теперь он аккуратно закрыл пластиковую крышку, защелкнул ее и, подняв рюкзак, протянул его стрелку.
— Подержи.
Парень машинально взял рюкзак. Майор сунул баллончик с газом в карман и принялся затягивать клапан рюкзака.
— Ну вот, теперь полный порядок. Погоди, держи пока.
Он сделал шаг в сторону и, оказавшись сбоку от МЧС-ника, — так, что своей спиной закрывал стрелка от товарищей, стоявших у дальних подъездов — уколол его в шею шипом, выдвинувшимся из перчатки чуть повыше третьей фаланги среднего пальца. Парень, даже не охнув, стал медленно оседать. Майор выхватил у него из рук рюкзак и ловким движением забросил себе за спину, одновременно поддерживая стрелка за плечи и не давая ему сразу упасть на землю. Теперь майор собирался встать и позвать на помощь. Он выпрямился, но повернуться не успел. Прямо за его спиной раздалось:
— Freeze, motherfucker[8]!
2
Это было настолько неожиданно и абсурдно, — классический полицейский возглас, звучащий едва ли не в каждом голливудском боевике — что Коулмэн на долю секунды растерялся. Его руки непроизвольно дернулись вверх, но он вовремя спохватился, опустил их и повернулся к человеку в камуфляжке с майорскими погонами на плечах и ментовской эмблемой на рукаве. В руке человек держал пистолет, направленный прямо на него.
— Ты что, майор, охренел, что ли? — крикнул Коулмэн. — Тут парню заплохело, а, может, змея задела, ему «скорую» срочно надо!
— «Скорая» тебе сейчас понадобится, — отреагировал Кремер. — Отошел на два шага вправо, быстро.
Цээрушник понял, что стрелять майор будет не задумываясь. Он сделал два шага вправо и, ухмыляясь, посмотрел на противника.
— Ты чего, перегрелся, что ли? Что ты мне там орал, а?
— Ладно, не будем делать вид, что без переводчика тебе никак, — сказал Кремер. — А теперь снял рюкзак.
Коулмэн не двигался.
— Слушай внимательно, турист, — скрипнув зубами, сказал Кремер. — Если даже на тебе и жилет под камуфляжкой надет, то мой тебе совет — без иллюзий. Портрет-то у тебя все равно наружу. А уж в лоб я тебе не промахнусь, поверь на слово. Последний раз: снимай рюкзак.
Американец медленно снял с плеча сначала одну лямку, потом другую. Теперь он держал рюкзак на вытянутой руке.
— Что в рюкзаке? — спросил майор.
— Сухой паек, — осклабился Коулмэн.
— Клади на землю — и два шага назад.
Цээрушник подчинился.
— А теперь на землю мордой вниз. Ручонки за спину.
Коулмэн лег на газон, сцепив руки за спиной.
Кремер подошел к американцу, вынул из кармана брюк кусок нейлонового шнура и, оседлав врага, стал набрасывать петлю на его запястья. В этот же момент он ощутил сильнейший толчок в спину — Коулмэн одним резким движением изогнулся, умудрившись нанести Кремеру удар коваными ботинками. Майор кувырком отлетел метра на полтора и, повернувшись, увидел, что американец уже встал на ноги. Уголком глаза видел Кремер и свой «глок» — он лежал сейчас в паре метров от него. Черт, подумал майор, надо было все-таки всадить ему промеж глаз. А сейчас, похоже, стрельба отменяется.
Он резко сгруппировался и, подтянув ноги к груди, одним прыжком оказался на ногах. В то же самое мгновение ботинок Коулмэна врезался ему в живот. Чуть ниже солнечного сплетения, но боль все равно была ошеломляющей, а сила удара отшвырнула Кремера назад, снова бросив его на землю. В тот же момент американец оказался сверху, сжав правую кисть, на одной из фаланг которой блеснул кончик шипа. Майор предплечьем отбил удар и, когда Коулмэн крутнулся влево, чуть приоткрыв правый бок, Кремер коротким и резким тычком вогнал ему большой палец в область печени. Цээрушник охнул и на момент сжался. Из положения лежа майор нанес американцу короткий удар справа по челюсти. Коулмэн свалился с него, пытаясь напрячь мышцы живота, сгруппироваться и вскочить на ноги. Но Кремер его опередил. Он уже был на ногах, и подъемом правой стопы, по-футбольному, ударил врага по челюсти, откидывая его голову назад. В следующее мгновение майор изо всех сил опустил ботинок на открывшуюся шею американца. Хрящи, прикрывавшие трахею, хрустнули, и тело Коулмэна забилось в мелкой судороге.