Глава 19. «Монтажная»
Я все еще вопила на одной ноте, как вдруг прозвучала команда: «Стоп!» Все это происходило у него дома, но и там он держал хлопушку наготове. Он потянулся за ней, и сам себе и мне скомандовал: «Снято!» И положил мне на лицо хлопушку. От неожиданности и испуга я замолчала.
Уходя в монтажную, он сказал: «Сцена любви должна длиться не более тридцати секунд — таков телевизионный формат».
Какое-то время я лежала. Кругом было очень тихо. Он не возвращался. И вдруг я услышала тихий смех. Как колокольчик Он был мне чем-то очень знаком. Я прислушалась. И узнала этот смех. Это был мой смех. Только я не смеялась. Смеялся кто-то другой, моим смехом. Я собрала все силы и поднялась. Дверь монтажной была слегка приоткрыта. Он забыл ее запереть. А может, не захотел. Я позвала его, прежде чем войти. Но он не ответил. Тогда я толкнула дверь, она медленно открылась. Он сидел перед экраном, на котором была моя копия. Она смеялась. Я подошла ближе и прошептала: «Я люблю тебя… Я живая, брось ее… Ее нет, она призрак!» На мгновенье он открыл глаза, окинул меня взглядом. Затем перевел взгляд на нее и счастливо улыбнувшись, уткнулся в ее грудь лицом, отчего она снова засмеялась. Он не видел и не слышал меня, словно меня не было. Я стала для него невидима. И с этого момента я начала умирать. Только теперь по-настоящему.
Всю ночь и весь следующий день я провела, как в бреду. Меня никто не трогал, не звал, не искал. Он уехал на работу… и не вернулся. Я ждала день, два, три.
Потом я решила уничтожить все, что напоминало Детку. Сожгла парик, одежду, выбросила грим. Но было уже поздно. Я не смогла избавиться от нее.
Вся моя жизнь была связана с Деткой. А другая стерлась из памяти. У меня ничего не осталось.
На пятый день он пришел. Это было самое страшное. Он ходил по дому, занимался своими обычными делами, лежал на диване, слушал музыку, мылся в ванной. Я следовала за ним, пытаясь заговорить. Но он меня не слышал и не замечал. Стены давили на меня. Я больше не могла оставаться в его доме. Но прежде, чем уйти навсегда, я решила пробраться в его монтажную.
Как только его машина отъехала от особняка, я пробралась в кладовку. Поначалу мне пришлось долго возиться с замком, но после огромных усилий дверь открылась. Небольшая комната была заполнена полками, на которых стояли металлические коробки с пленкой, коробки с кассетами и дисками. Встав на стул, я вынула сверху первую попавшуюся кассету. Сдула слой пыли. Увидела надпись: «Эмоции». Включила монитор, — на экране замелькали улыбки, смех, слезы, вздохи, крики. Я стала брать одну за другой кассеты. Это были сцены из жизни, документальные кадры, фрагменты репетиций многолетней давности. Одним словом, дубли и срезки, не вошедшие в финальную версию автобиографического сериала».
Лиза сделала паузу, чтобы перевести дух. Она вынула из кармана платочек и промокнула выступившую на лбу испарину. Потом спросила: «На чем я остановилась?» «На дублях, — подсказала я ей, — то есть на срезках, не вошедших в финальную версию… Что там, на этих срезках?»