Выбрать главу

«Всякое… — она поморщилась, — много некрасивого. Потасовки, напоминающие секс, и выяснение отношений. Многие актеры просили накормить их, дать им пирожок с мясом, творожник… Просили отпустить к маме, в деревню, подышать свежим воздухом. Жаловались, грозились никогда больше не давать автографы, изуродовать себя, отказаться от своего псевдонима. Те, что постарше, просили вернуть им что-то. Вроде: верните мне мое лицо, мое честное имя, мои мысли. Были даже такие, кто просил вернуть им их возраст: морщины, даже целлюлит. Очевидно, это были жертвы пластических операций. Почти все говорили о заговоре критиков и журналистов, следующих за ними по пятам. Об их лжесвидетельствах в прессе, называли их иждивенцами и кровососами. Обещали разоблачить заговор.

Некоторые дрались. Просили называть их по имени. Кто-то говорил, что видит своего двойника и что он его боится…

Среди них было много узнаваемых лиц, актеров, ставших известными. Я поняла, что это те, кто не выдержал, и сорвался. И что все они уже давно покойники, а работают за них их дубли. Тяжелее всего было видеть, как одна женщина повторяла: «Умираю, умираю!» А он все говорил: «Мало, давай еще!» И она умерла прямо в кадре! Помнишь актрису, которая стала известна, снявшись в первом отечественном триллере? Она еще пела своим голосом и потом скоропостижно скончалась?» Лиза взглянула на меня, ожидая подсказки.

Я судорожно стала перебирать в уме все возможные кандидатуры. «Своим голосом… скончалась? Да ведь многие скоропостижно скончались… Но, если триллер, может, Ольга Сергеева?» Но Лиза уже переключилась на более важную для нее фигуру — режиссера.

«Наверное, он боялся после этого случая иметь плотские отношения с настоящими актрисами», — произнесла она задумчиво.

«Очень вероятно, — согласилась я. — А что с твоей любовной сценой, ты ее нашла?»

Лиза вздохнула: «Да, она тоже была там. Он выбросил ее в корзину.

Я выкрала ее, прихватив с собой еще какие-то кассеты, что попались под руку. Первое время я носилась с ними, спала в обнимку с пленкой… Я так хотела сделать что-нибудь, чтобы вернуть себе этот крик Открывала рот, но я больше не смогла так кричать.

Покинув его дом, я побрела, куда глаза глядят. Мне некуда было идти. Я скиталась по улицам, прибилась к бомжам, спала под деревом в парке и в подвалах Но потом я встретила добрых людей, и они приютили меня». Сказав это, она опустила голову, и снова стала расписывать на песке незамысловатые узоры.

Я сделала вид, что не замечаю, что она стыдится своей слабости. Но я чувствовала, что она хочет сказать еще что-то.

«У тебя так и не было других мужчин?» — осмелилась я спросить ее.

Она как будто ждала этого вопроса. На лице ее отразилась застарелая грусть и в то же время облегчение от того, что она может выговориться.

«Было, и много. Но я всегда останавливалась, в какой-то момент. Для этого мне нужно было прокричаться, а с появлением моего дубля у меня произошло окончательное расхождение «внутренних и внешних данных». Я не могла осуществить до конца ни одно свое желание в таком раздвоенном состоянии. Хочу что-нибудь, а как дойдет до дела, — руки опускаются, себя не узнаю, вроде и не я этого хотела, говорю: Вы, наверное, меня за кого-то другого принимаете! — Она повернулась ко мне, демонстрируя себя. — Ну, скажи, она что, лучше меня?»

«Твоего живого обаяния в ней нет…» — произнесла я спокойно.

Она с облегчением вздохнула и тут же поинтересовалась: «А себя ты еще не встречала?» «Нет пока…» Я поплевала через плечо и постучала по лавке.

«Поверь, непередаваемое ощущение, — с иронией произнесла она. Когда я осталась совсем без средств к существованию, я подала иск в суд, о защите авторских прав и просила выплачивать мне сумму с каждого ее появления.

В конце концов, она — часть меня, моя интеллектуальная собственность. Даже собиралась предъявить пленку, как документ. Но иск был отклонен. Меня приняли за самозванку. Конечно, я погорячилась, рассчитывая на справедливость».

Теперь я слушала Лизу с открытым от удивления ртом, — признаюсь, отстаивания своих авторских прав я нс ожидала от девушки с такими инфантильными замашками. К этому моменту она уже успела вымазать в мороженом свое по-детски округлое лицо. И все-таки, как хорошо, что она украла пленку! Именно пленка может раскрутить всю историю возмездия режиссеру и его телемафии. Странно, однако, что такое вещественное доказательство пылилось у режиссера на полке. Что-то туг не сходится…

Я решила высказать Лизе свои сомнения. «Лиза, ты очень смело поступила с пленкой и с судом, но почему он сам не уничтожил пленку, зачем ее хранил?»