Бывший магистр рыцарского ордена Священного Пламени пристально вгляделся в веревку, стараясь различить каждую мельчайшую нить в ее плетении. Он представил себе, как эти нити начинают тлеть, измельчаться, исчезать… Он попытался сжечь их при помощи своего магического дара и… ничего не вышло, не появилось даже дыма.
— В стране, где пылает сам воздух, не будет огня им вовек… — раздался за спиной язвительный голос. Так мог бы говорить какой-нибудь ящер, глядя на вас и облизываясь своим раздвоенным языком.
Граф де Нот обернулся и с удивлением увидел, как один из мешков, сваленных грудой в нескольких шагах от него, начинает шевелиться и медленно разворачивается. На миг ему показалось, что из песка поднимается, плавно покачиваясь из стороны в сторону, змея в тюрбане. Ильдиар похолодел, но, когда существо подняло голову, он узнал своего спутника Сахида Альири, пустынника из народа асаров. Тот был закутан в плащ, как в кокон, — оттого и был принят за змею.
Страшное осознание растеклось ядом в голове, и в первый миг Ильдиар даже поперхнулся от горечи и нежелания верить: именно его компаньон, этот мудрый человек, замечательный собеседник и надежный товарищ, который на протяжении всего пути казался олицетворением благодетели, является виновником происходящего.
Сейчас, окрашенный бледным лунным светом в пустынной ночи, Сахид Альири утратил свой привычный для Ильдиара облик. Он уже ничуть не напоминал былого торговца: осанка стала уверенной, хребет распрямился, подбородок был горделиво вздернут. Даже лицо асара преобразилось — в изменившихся чертах оставалось лишь отдаленное сходство с чертами того, другого человека, существование которого уже можно было поставить под сомнение. Глаза Сахида Альири казались испытывающими, но при этом в них легко читались хищность и сила, готовность без колебаний забрать себе то, что принадлежит другому, если этот другой — слабее. На голове пустынника был скручен алый тюрбан, а плащ, в который он кутался, был словно сшит из сотен лоскутов. На поясе висела кривая сабля в витиеватых бархатных ножнах.
— Что со мной? — процедил Ильдиар, и так уже зная ответ.
— Ты мой пленник, паладин, — последовало безжалостное подтверждение. Новый голос был насмешливым и злым — совсем не тем, каким в Гортене этот человек клятвенно заверял Архимага Тиана провести его протеже, графа де Нота, через пустыню и благополучно доставить его в столицу султаната Ан-Хар.
Сахид Альири Рашид Махар — так звучало полное имя этого человека. Ну, или как минимум то, что знал Ильдиар. Это был среднего роста мужчина с узким скуластым лицом и острым подбородком. Смуглый, как и все асары, с тонкими паучьими пальцами и алчностью во взгляде, он выглядел беззаботным и довольным, словно кат, наматывающий жилы своего пленника на веретено, как нити.
— И что ты со мной сделаешь? — спросил Ильдиар.
— О, мой беспечный и доверчивый друг! — Сахид Альири склонил голову набок, будто вслушиваясь в шум ветра. — Не стоит представлять себе различные ужасы, пощади свою мягкую и нежную, точно пух шелковичных шелкопрядов, душу. Я заработаю на тебе пару десятков динаров, и только. Ты ведь знаешь, кто такие ловцы удачи?
Ильдиар знал. Ему рассказывали о беспринципных и жестокосердных разбойниках, которые промышляют торговлей людьми в пустыне. Ни за что он раньше не подумал бы, что однажды сам станет жертвой подобного мерзавца, что его изловят, как зверя, и продадут на каком-нибудь невольничьем рынке.
— Тебя интересует золото? — Ильдиар ухватился за тонкую нить надежды. — Я тебе заплачу, только…
Асар покачал головой.
— Тебе нечего мне предложить, паладин. Твой род беден. Тебя лишили положения. Орден отказался от тебя. У тебя не осталось ни коней, ни кубков, ни оруженосцев — нет даже доспехов. И даже будь мы в Ронстраде, ты бы ничего не смог отдать мне, чтобы купить свободу. Но мы не в Ронстраде. Мы в краю, где твое происхождение — пыль, твои былые заслуги — тлен, твое имя — лишь надпись на деревянной табличке. Ты изгнанник, милый моему сердцу паладин, тебя не станут искать, слезы, пролитые по тебе, скоро высохнут, о тебе забудут. Не стоит пытаться торговаться со мной…
Ильдиар глядел на этого человека и ненавидел его. Его руки дрожали — он хотел впиться ими в лицо подлого асара, разорвать его отвратительную самодовольную усмешку, свернуть ему шею. И все же сквозь тлеющую в нем ярость пробивалось осознание того, что его пленитель прав — у него ничего нет, и никто не станет его искать.