— Вы говорите такое про паладинский кодекс? Но… вы же сами рыцарь!
— Был им, — поспешил уточнить старик. — Осталась лишь привычка именоваться, да и та дырява, словно изрешеченная стрелами кольчуга. Я полагаю, что любой, в особенности тот, кто берется судить, помогать, карать и щадить, должен иметь голову на плечах. И не только для того, чтобы носить на ней шлем.
— Но до сей поры следование кодексу не вызывало у меня вопросов, сэр Норлингтон, — заупрямился Джеймс. — Благодаря кодексу и тем, кто оставался верен его заветам, была выиграна война с некромантами Умбрельштада.
— Насколько я могу судить, война, как вы говорите, была выиграна потому только, что некроманты Умбрельштада по какой-то своей причине не планировали уничтожение Ронстрада — у них были свои непонятные непосвященным цели, и нападение на Элагон и Дайкан — всего лишь части более масштабного плана. Иначе сейчас все королевство лежало бы в руинах, а ваш наивный скелет ни за что не хотел бы внимать наставлением моего мудрого и просвещенного скелета.
— Я не собираюсь спорить, — сказал Джеймс. — Но я считаю иначе…
— О, еще бы. Один хорошо знакомый мне сквайр в молодости также был романтиком, любителем пыльных баллад и изживших себя высокопарных законов, — тяжело вздохнул старик, — пока однажды не случилось то, что разбило его веру в любые непреложные истины. Странствуя по тогда еще молодому Ронстраду, он стал свидетелем некоей сцены, произошедшей на тракте. Несколько весьма непритязательного и неблагонадежного вида человек тащили мешок. В мешке, судя по крикам и неистовому дерганью, а также по голым женским ногам, торчащим из него, была несчастная, похищенная мерзавцами. Наш будущий рыцарь велел им остановиться и опустить мешок на землю, но негодяи ответили отказом. Они велели ему убираться прочь, не лезть не в свое дело и не мешать исполнять им благое дело. Тогда сквайр поинтересовался, что же это за такое благое дело, и один из них, самый мерзкий, обладатель лживой ухмылки и бегающих глаз, заявил, что они поймали хитрого тролля и несут его к магу, который живет неподалеку в своей башне, и он, мол, разберется с тварью по-своему. Женщина меж тем вопила и молила помочь ей! И чем дольше она билась, тем сильнее хмурился сквайр, и тем заметнее нервничал этот сброд. Будущий рыцарь велел негодяям открыть мешок, чтобы он смог убедиться в том, что там действительно тролль. Те косились на своего мерзкого главаря, с каждой секундой ситуация накалялась все сильнее, и вдруг главарь отступил и кивнул своим людям. Те нехотя опустили мешок на землю, выставили перед собой ножи и дубины. Один из них развязал тесемки. Мешок спал, и из него выползла растрепанная, заплаканная молодая и довольно красивая женщина с исцарапанным лицом и изрезанными руками. Она выглядела истерзанной и несчастной и была совершенно обнажена. Сквайру стало невероятно жаль бедняжку, и он впал в справедливую ярость. Он поднял меч и двинулся на негодяев, но их главарь закричал: «Гляди! Гляди! Хвост!». Сквайр замер. И только тогда заметил, что женщина поджимает под себя, пытаясь скрыть его, длинный хвост, похожий на коровий. Будущий рыцарь открыл рот от удивления и опустил меч. Это действительно была троллиха. И в этом не могло быть сомнений, ведь он был научен о красивых женщинах с хвостами, которые порой выходят из леса или спускаются с гор и приходят на ярмарки, чтобы украсть человеческих детей и для прочих мерзостей. Она плакала и вопила, тянула к нему свои руки, косилась на чащу по левую сторону тракта, но ее быстро засунули в мешок обратно. Эти люди сказали ему правду: они действительно изловили монстра. Сквайр отпустил их и пожелал доброй дороги. Скажите мне, Джеймс, он поступил правильно?
— Конечно! — не раздумывая, согласился паладин. — Истребление мерзких тварей, которые прикидываются людьми, чтобы вредить настоящим людям, — это долг каждого рыцаря. Наш гаэнан в ордене, сэр Теплинг Вырыватель Клыков, часто говорил: «Каждая убитая вами тварь — это десятки спасенных жизней»!
Сэр Норлингтон поморщился от напыщенности тона и велеречивости слов спутника, но продолжил:
— Тот молодой сквайр считал точно так же. Он поступил согласно своим убеждениям и даже не попытался задуматься, что только что сделал. Люди с пойманным троллем уходили все дальше, а из мешка раздавался плач. Оттуда звучали приглушенные крики: «Мои дети! Мои маленькие дети! Они умрут без меня…» И тогда сквайр понял, что он может избавить мир от еще нескольких тварей. Он вспомнил те взгляды, которые троллиха посылала в сторону чащи, и с мечом наголо устремился прямиком туда. Он бродил несколько часов по лесу, пока не обнаружил огромную древнюю ель, а у ее корней — небольшое логово, в котором увидел пятерых троллят. Трое чумазых мальчишек с грубой серо-зеленой шкурой, растрепанными волосами и торчащими короткими клыками, старшему на вид было около пяти лет, все остальные и того меньше. Девочка, которая с его приближением стала вдруг словно бы обычным человеческим ребенком. Она держала на руках младенца-тролленка, совсем голого и походящего на шевелящийся валун, поросший мхом. Дети косились на объявившегося сквайра волком, их губы тряслись от страха, а глаза были полны ужаса. Старший мальчишка закрыл собой младших детей и зарычал. Он сжимал в руке еловую шишку, наивно выставив ее перед собой и пытаясь защититься. Сквайр подошел к ним и поднял меч…