— Не ори, не дома, — ответил ей кто-то скрипучий. — И дома лучше б не орала.
Горазд беззвучно хмыкнул, удивленно приподняв брови, приложил палец к губам княжны — молчи! и бесшумно выскользнул из-под елки, посмотреть на незваных гостей. Тяжелые ветки не шелохнулись.
Мирушка, стараясь не шуметь, попыталась углядеть хоть что-нибудь сквозь еловые лапы. Чуть сдвинула ветку, получился крошечный просвет.
Под дубом, там, куда сквозь густую крону не долетал дождь, нетерпеливо покачиваясь с носка на пятку, стояла девка. В широком плаще, мужской расшитой рубахе, портках и высоких сапогах. На поясе висел тяжелый нож. Девка была очень знакомая, и одновременно — пугающе чужая.
— Отойди! — велел девке скрипучий голос. К дубу подошел полевик — старый, седой, с длинной окладистой бородой и в громадной соломенной шляпе, по которой стекал дождь. Не тот, с которым княжна давеча повстречалась — от этого так и несло силой. Вождь. Царь.
Девка, фыркнув, сделала пару шагов.
Мирушка зажала рот руками, чтобы не ахнуть в голос. Это же… она сама! Она не умеет так презрительно-надменно кривиться, и коса у девки заплетена иначе. Но все остальное — не отличить!
Вот ты какая…
— Смотри сюда, — проскрипел полевик, дернув девку за рукав — видишь камешек под дубом? Это алтарь тутошний. Вот на него-то мы жертву и поставим. Связывать не будем, незачем, Богодея ее опоит, чтоб не дергалась.
— У меня никакая тварь не сбежит, — хмыкнула девка, красиво взявшись за рукоять ножа.
Полевик вздохнул.
— Ты встанешь вот сюда, — он положил что-то на землю, — запомнила? Ну-ка, давай.
Девка нехотя переступила сапожками.
— Дядька, ну что я, жертв не приносила? — протянула она, — справлюсь как-нибудь!
— Ты людей в нашем капище резала! А тут — человеческое! И не перечь мне. Богам все равно, кто жертву принесет, но не все равно — как. Вот здесь будет чаша для крови. А теперь покажи, как будешь горло перехватывать.
Мирушка с трудом сдерживала крик. Этот нелюдь, эта тварь во всех подробностях объясняла девке-княжне, с которой их когда-то поменяли колыбелями, как убивать. Как резать, как потом обходить дуб, напаивая его корни собранной в чашу кровью…
Мирушка знала, что ее ждет смерть. И думала, что готова к ней. Но смотреть, как эту смерть спокойно и деловито по мгновениям раскладывают, было кошмаром наяву.
— Я вот тут стоять буду, слева, от мира Нави. От Яви будет Богодея, ей вот здесь быть надлежит — полевик еще что-то положил на землю, отмечая место. Ты — между, от обоих.
Девка прилежно училась, не забывая фыркать и напоминать, что легко справится.
Дождь, слезы обиженной богини, все лил и лил…
После того, как они ушли, Мирушка долго не могла пошевелиться. Вернувшийся Горазд даже слегка потряс ее за плечи.
— Ну что, невеста, — весело спросил он, — не передумала?
От тепла его рук Мирушка чуть ожила. Обернулась к Горазду и вместо ответа поцеловала.
В ночь обряда за тучами не было видно полной луны, но Богодея точно знала — она там. Смотрит на мир, ждет, когда кровь выродка успокоит богиню и даст серебристому лунному свету окутать поля и леса.
Старуха пришла к Мирушке незадолго до полуночи. Просто сказала — «пойдем».
Княжна молча кивнула. О чем тут говорить?
Они шли по темной, склизкой мороси, меж двумя мирами, из Яви в Навь, или просто в никуда, по чавкающей грязи, в темноте угадывая дорогу…
— Выпей, — уже на опушке леса, за посадом, велела Богодея и протянула княжне флягу. Напиток пах травами.
«Опоят, чтоб не дергалась» — как наяву, вспомнился Мирушке скрипучий голос полевика. Она незаметно вылила на землю дурманящий отвар.
Два дня назад княжна послушалась бы беспрекословно. Но теперь, понимая, что она для Богодеи — просто тварь, вроде овцы, которую важно не спугнуть раньше времени…
Нет уж. Умирать — так зная, за что и ради кого.
Старуха не сомневалась в своей власти. Богодея не заметила, что княжна нарушила ее приказ.
Мирушка шагала за ней. В темноте, в шорохе капель дождя, мир был крошечным — только шаги и тени. Где-то вдалеке, почти нереальные, виднелись черные верхушки деревьев на фоне тяжелых облаков. Лес вокруг был смутными силуэтами и колючими ветками, возникавшими на дороге из черной пустоты.
У дуба горели два факела, воткнутые в землю. Горели плохо, трудно, огонь съеживался под моросью. Полевик и девка уже ждали. Девка поодаль, полевик — на том месте, которое вчера отметил.
— Вставай сюда. — Богодея указала княжне на алтарь у ствола дуба. Мирушка шагнула на него, слегка задев подолом долбленую чашу с темным от въевшейся крови дном. Прислонилась спиной к дубовой коре…