Княжна, всей грудью вдыхая тяжелый запах, собирала кровь в жертвенную чашу. Наполнив ее до краев, пошла вокруг дуба, поливая корни.
Ветер стал еще сильнее. Загудел в кронах, сорвал с листьев водопады капель. Неподалеку с треском упала высохшая сосна.
Когда княжна вернулась на прежнее место рядом с алтарем, поляну перед дубом заливал серебряный свет полной луны.
Горазд шумно выдохнул.
Богодея ошарашенно молчала.
Мирушка аккуратно, с легким стуком поставила пустую чашу на алтарь, рядом со своим мертвым двойником.
— Ну что, бабка, чуешь, что молчать тебе об увиденном до смерти? — Горазд встряхнул Богодею. — Все равно ж никто не поверит. Вот княжна, обряд совершила, дождя больше нет… Даже не пробуй воду мутить, ясно?
Старуха кивнула.
Второй факел последний раз полыхнул и погас. На поляне остался только лунный свет.
— Еще ты князю скажешь, — почти ласково продолжила Мирушка, — что Горазд тварь отловил, все нужное сделал, и боги благословили. Пусть награду просит. Твердислав меня задумал в Полтеск замуж отдать, а мне этого совсем не хочется…
— Вижу, что благословили вас, — с трудом проговорила Богодея, — а то б не вышло ничего. Твоей крови богиня хотела! Твоей!
— Кабы не получилось с ней — была б моя, — просто ответила Мирушка.
Горазд кивнул, передернувшись от ужаса клятвы, что вчера потребовала невеста. Он до первой звезды в разрывах облаков молился всем богам, чтоб не пришлось ее исполнять.
— Теперь расскажи, Богодея, почему нас с девкой этой поменяли? — спросила Мирушка. — Ты все знаешь, ты у мамы повитухой была.
— Все, да не все, — мрачно ответила старуха. — Знаю, что договор был у князя с царем полевым — вон он лежит, царь… — она кивнула на мертвого полевика. — Брат твой Твердислав в лесу заблудился, к царю попал, вот и обменял его князь то, чего дома не знает. И поклялся вечно о том молчать. Княгиня тогда непраздна ходила, так и получился подменыш в княжьем тереме.
— Кому подменыш, — веско прервал ее Горазд, — а кому княжна. Настоящая.
Подошел к своей нареченной, тенью стоявшей в темноте под дубом, поцеловал…
— У тебя губы соленые, Мирушка, — удивился он.
Княжна молча улыбнулась и вытерла рот. На ее ладони осталась черная густая полоса, блеснувшая в лунном свете.