Там, где идет речь об Евхаристии, преподобный Симеон тем же наречием сущностно обозначает таинство нашего причащения Телу и Крови Господа. «Ты сподобил меня, — пишет он, — держать и вкушать сущностно Твою Плоть и пить Твою Всесвятую Кровь» [ [91]]. Преподобный Симеон, очевидно, желает здесь раскрыть истинность евхаристического общения, равно как и в ниже приводимом отрывке, где он также настаивает на подлинности и реальности нашего обожения, даруемого нам в Евхаристии: «Я — человек по природе, — говорит он, — но бог по благодати. Видишь, о какой я говорю благодати? О единении с Ним чувственно и умственно, сущностно и духовно. Об умственном единении я уже говорил тебе разнообразно и на разные лады, «чувственным» же я называю единение в таинствах (μυστηρίων), ибо очистившись покаянием и потоками слез, приобщаясь обоженному Телу (Σώματος τεθεωμένου) как Богу, я и сам делаюсь богом через неизреченное соединение. Смотри, [какое свершается] таинство: душа и тело <…> приобщившись Христу и испив Его Крови·<…> делаются богом по сопричастности и называются именем Того, Кому стали причастны сущностно (Ου ουσιωδώς μετέσχον)» [ [92]].
Пытаясь подвести итог нашему исследованию Божественной ουσία в творениях преподобного Симеона Нового Богослова, мы приходим к выводу, что как и там, где речь идет о тварной сущности, здесь нет теоретического и систематизированного учения о сущности и ее атрибутах со всеми вытекающими отсюда проблемами (простота Бога и так далее), нет теории, которую преподобный Симеон разрабатывал бы ради интереса, какой она представляет с богословской точки зрения, а присутствуют скорее краткие замечания и наблюдения, немного разрозненные, продиктованные жизненной потребностью дать себе отчет в своем мистическом опыте, понять по возможности содержание этого опыта, выразить невыразимое. Впрочем, в его глазах любое теоретическое исследование сущности Божией было бы кощунством и дерзостью. Побочным мотивом богословских рассуждений преподобного Симеона о «сущности» можно считать необходимость защитить свою духовность от нападок со стороны противников, обвинявших его в ереси. Должно отметить также — и это вытекает из сказанного нами, — что преподобному Симеону недостает точной и последовательной терминологии, логического развития доводов. Более того, в его утверждениях о сущности можно обнаружить противоречия и разногласия, кажущиеся, во всяком случае на первый взгляд, способными сбить с толку. Так, он часто в духе абсолютного апофатизма [ [93]] говорит о полной непознаваемости Бога [ [94]], а в иных местах заявляет, что Бог познается положительным образом [ [95]]. Иногда он говорит о Божественной «сущности», и в то же время в других контекстах отвергает применимость этого термина к Богу [ [96]]. Он утверждает, что Бог не имеет имени [ [97]], но зовет Его Спасителем [ [98]], а сущность Его — любовью [ [99]]. Бог и видим и невидим [ [100]]. Преподобный Симеон настаивает на том, что Бог — прост, отождествляет Его природу с Его сущностью [ [101]], говорит, что в Боге нет разделения [ [102]], между тем различает в Нем сущность и силу [ [103]], власть и, наконец, энергию [ [104]]. Иной раз он заявляет о непознаваемости не только сущности Бога [ [105]], но и Его энергий, которые и называет непознаваемыми [ [106]]. Однако чаще преподобный Симеон, настаивая на том, что сущность сокрыта и непознаваема, говорит, что Бог видим в Своих энергиях, что в них мы имеем частичное видение Бога, как видение лучей солнца, недосягаемого в своем блеске [ [107]]. В некоторых местах преподобный Симеон идет еще дальше и утверждает, что мы бываем сопричастны Богу сущностно [ [108]] и что мы делаемся причастными даже Его природе и Его сущности, особенно в таинстве Евхаристии [ [109]]. Один раз он даже признает, что можно иметь видение Сущности Божией [ [110]]. В других же местах преподобный Симеон категорически отвергает возможность единения с Богом по сущности, допуская только единение по сопричастности (ου τη ουσία αλλά τη μετουσία), и, что очень важно, рассматривает это как признак Православия [ [111]].