Выбрать главу

— Что ты несёшь!!!

— Я пошёл на сделку с альянсом. На похоронах Марка. Юрец. Этот наш красавец-Эрфольг, он ничем не наградил его подвиг. Он же… Услал его отца в дельты. Понизил, за всё то, что они сделали! А Марк заслуживал чествования, хотя бы посмертного! Понимаешь? И то, как альфа подставил тебя с заявлением на совете. Он же тебя использовал, чтобы в случае провала сказать: «о, простите великодушно моего гамму, он малость не в себе. А если гневаетесь, накажите его, я не возражаю!» В результате половина стаи считает не его, а тебя придурком!

— Halt die Fotze!

— Нет, пусть говорит! — Это опять был Гера, со скрещенными руками наблюдавший ход разборки. — Очень интересны его мотивы!

— ЭрБи, как ты можешь! — Юрец взрывал полуночную тишь криками, звеневшими у Полины не в ушах — на струнах натянутых нервов. — Эрфольг сделал для меня неоценимо много! Он платил за реабилитацию, помог мне выздороветь…

— Чтобы сунуть самоотверженную крыску под зубы альянса! — ощерился Эрик. — Разунь глаз, Юрец! Ты ему выгоден, как никто! Ты уже доказал свою преданность! А Эрфольгу она важна, как и его статус! Но он попёр против тех, у кого невозможно выиграть! Да, я пошёл на сделку с королём, потому, что мы загибаемся с этой рыбой! Потому, что можно было сбить цену, но Эрфольгу яйца жмут сильнее, чем благополучие стаи! Потому, что моей малышке год, и она не успела попробовать на зуб ничего прекрасного! Потому, что вы мне дороги, как был дорог Марк! И я не хотел для нас троих его участи. Я договорился… За помощь альянсу — неприкосновенность города, наших семей и ранги бет для нас при переранговке. На Эрфольга рассчитывать не приходится. Это я подал королю идею с чумой и отвлечением твоего внимания на неё, — Полина ахнула от того, как на неё легла тень от пальца Бретцеля, — это я сообщил агентам альянса о дудке крысолова.

— Кошачьи когти, ЭрБи!!! Ты выдал им мою жену!

— Она до сих пор невредима, это тебе о чём-то говорит⁈

— Пока невредима! Ты не подумал, что король не был честен с тобой, что он не пожалеет города? Что его заверения голословны⁈ — Юрец схватился за виски и принялся их тереть, чтобы осознать услышанное.

— Как и ты веришь, что Эрфольг при сдаче города не откроет все шлюзы системы и не затопит его⁈ — Насел Бретцель. Обычно тихий и сдержанный, сейчас он говорил пламенно и обличающе. — Да ты что? Ты всё считаешь альфу благородным и милосердным? А ты знаешь, с чего начался бунт у кошек?

— Не затрагивай эту тему, подлец! — налитым кровью глазом зыркнул на него Юра.

— Легко! Ты способен это воспринять! Альфа сменился, и Эрфольг ужесточил отношение к кошкам после смерти своего отца! Он ненавидит кошек! Ты знаешь о готовившемся запрете употребления ими в пищу грызунов? Наши с Марком отцы присутствовали при обсуждении этого моратория!

— Что?

— Чиво? — одновременно выдали супруги Альбрандт.

— Эрфольг собирался запретить кошкам есть мышей и крыс, что приравнивалось бы к медленному геноциду. Что ж. — Бледный, как луна, Эрик снова скривил губы в усмешке. — У Гектора Бастова имелись надёжные уши среди крыс. И он не стал дожидаться угнетения.

— Аста, это правда⁈ — вдруг послышалось шипение вблизи. Крысы обернулись на две стоящие рядом с ними незамеченные никем фигуры.

— Да. — Кошка потупилась фонарями жёлтых очей, пока кот прижал к усам белую лапку.

— Вы с отцом ничего мне об этом не рассказывали!

— Ты не слушал.

— Вы откуда здесь взялись⁈ — вырвалось у Юры.

— Доехали на байках… Да вы так орали, что не заметили, мр, — объяснился Фел, на всякий случай прячась за шершавый сосновый ствол.

Юрец снова направил гнев на Эрика.

— И поэтому ты предал город?

— Я хотел как лучше. Я хотел всех спасти. Но… После потасовки в музее агенты альянса разорвали со мной связь. Мы не дали им похитить шалмей. Кто мог предвидеть, что они замешкаются с вылазкой и наткнутся на нас? Один маленький сбой!

— Гад. Подлая шушара. — Юрец снова придавил друга к дереву.

Одной ладонью Альбрандт упёрся Бретцелю в грудь, и из его пальцев уже выдвигались острые когти. Эрик не сопротивлялся, подчинившись воле судьбы. Вырви ему сейчас Юрец сердце, Полина догадывалась, он бы не шелохнулся. Но гамма-один мешкал. И тогда подал голос гамма-два.

— А я его понимаю, Нора Ганса, как понимаю! Я без претензий, Юрец, но… В тот бунт. Мой отец, он погиб, защищая бункер от котов. И чем его отблагодарил Эрфольг? Понизил семью в ранге до второго, чтобы отблагодарить вас! Повторюсь, брат, я на тебя не в обиде, и ты мне дороже любых статусов, но… Что, нельзя было сделать бетами тех, кто действительно защищал его жопу, а этих подпевал, навроде Штольца, сместить на ранг ниже? Это было нечестно. И с Марком он нечестно поступил. А уж если брать во внимание причину бунта… Ну как им без мышатины-то? Отстояли главное, потеряв в мелочах, — он потряс мускулистой ручищей на переглядывающихся Бастовых. — Нет уж. Если ты ЭрБи надумал сдавать альфе, то и меня тогда сдай вместе с ним!

— Да вы помоев объелись!

Юра опять отпустил друга и заметался по поляне. Герхард прислонился к сосне рядом с Эриком.

— Я вас обоих отправлю под трибунал! Я обязан, понимаете? Вы охреневшие в край помоечники!

Феликс молча присоединился к гаммам, подперев дерево с третьей стороны, и смотрел на Альбрандта умоляюще. Решил заступиться за Лапок!

— Нам всё равно пиздец, Юр, — осторожно заключил Эрик. — Может, хоть мы будем держаться вместе? Дудка у нас, план работает. Придётся всё-таки дать альянсу отпор.

— Вот так ты переобулся! Вместе это отлично, но как насчёт её отца⁈ — Юра схватил Полину за плечо — сильно, но не больно. Тут у него зазвонил телефон, высветив три улыбающиеся рожицы. — Да, папа. Что? Сейчас? — Юра быстро глянул на Полину и сунул ей к уху свой аппарат. — Послушай, что он скажет.

— Полина, Андрей звонил буквально только что от Кольцевой дороги. Он на подъездах к Невгороду. Просит сопроводить его, — тон Венедикта Карловича был спокойным, но радостным. Полина заткнула себе рот ладонью, чтобы не закричать от облегчения.

— Спасибо… Ой! Юра! — Она обхватила мужа за талию. — Поехали быстрее встречать папу!

Тот, всё ещё прибитый таким количеством правды, мотнул Лапкам, приглашая по коням, и те, наконец, отпустили дерево.

Папин приметный «Фольксваген» мигал аварийками на съезде с Кольцевой. Не успел Юрец тормознуть как следует, Полина отстегнулась, выскочила из «банки колы» и помчалась по блестящей росой обочине в объятья к родителю. Тот принял дочь и стиснул как мог крепко. Оставил поцелуй с привкусом энергетиков на щеке и одарил виноватой улыбкой.

— Милая, прости, что задержался. Не мог решиться.

Полина уже видела у него на переднем сиденье блестящий дорогим деревом футляр.

— Папочка…

— Андрей, приветствую. — Венедикт Карлович подошёл и осторожно протянул руку для пожатия.

— Привет, Венедикт. — Папа ответил дружеским жестом, поёрзал в пиджаке. Его рыжие волосы были растрёпаны, глаза под стёклами очков красны от усталости, но он сам — преисполнен решимости. — Что у вас творится?

— Война, Андрей, — не стал рассусоливать старший Альбрандт. — Война с центром.

— Так я и думал. — Папа оглядел собравшихся оборотней и крепче прижал к себе дочь. — Я на войну её одну не отпущу. Для того и привёз гобой.

— Ты умеешь заклинать крыс, Андрей, — понимающе закивал Венедикт Карлович.

— Учился у отца немного. Мы думали, это ремесло уже не пригодится. — Папа поправил очки, потом сорвал их с широкого рябого лица и принялся усердно тереть тряпочкой. — Но я готов оказать посильную помощь.

Гаммы уставились друг на друга, а Полина толкнула отца.

— Ты всё знал? С самого начала?

— Я подозревал. — Папа надел очки обратно, присматриваясь к обомлевшему Юре. — Когда мы беседовали о вашей свадьбе, Поля.

— И… И вы её отдали мне? В жены? Дочь крысолова — крысе? — воскликнул тот.