Наверное, это было действительно так. Полина сроднилась с этим городом, с его мостами и артериями, скрытыми под асфальтовой кожей, с его пульсом и подсознанием. Она сделалась его мистической частью.
Сегодня Борец устроил ей согревающую сердце видеосвязь. Шустрый, верткий и такой же бесстрашный, как вся их семья, крысёнок побывал у Юры в боксе — прошмыгнул мимо команды доктора Крюгера незамеченным. Растрёпанный, заросший, синий от швов Юрка лежал в постели без протеза и улыбался просто умопомрачительно — своей неровной улыбкой, бесконечно родной и дорогой. Лепетал что-то — Полина не разбирала что, только целовала и целовала экран, как дарила бы нежность мужу, и плакала от счастья. Вот бы вживую…
Юра стал её счастьем. Скучать по нему было нестерпимо сладко. Оказалось, в разы сильнее тоскуешь, когда тебя взаимно любят.
— Быстрее бы они поправились, да, Перчик? — гладила дружка Полина. — Мне так его не хватает.
…Через полторы недели ей позвонил Юра и радостно поделился, что инфекцию побороли, и их вот-вот переведут в блок выздоравливающих к Дине с её новым искусственным мениском. Тем же днём Перчика купили и повесили на террариум бронь. Узнав об этом, Полина не хотела, но расстроилась. Она умом понимала, что нельзя привыкать к животному на продажу, что рано или поздно их дружба должна закончиться, но что-то в душе кричало — так нечестно. И тем не менее, у агамы появился хозяин. Полине не хотелось гадать, ребёнок это или какая-нибудь девушка, или, может, семейная пара. Просто — он перестал быть её и стал чьим-то. Она старалась держаться, но слёзы нет-нет, да и наворачивались на глаза.
— Ириш, когда его заберут?
— Кажется, завтра, — равнодушно ответила коллега, кормя пауков.
— А, хорошо. — Полина порадовалась, что это случится в её выходной. Она всё равно собиралась навестить Юру. И опять просидела в его рубашке и с оконной рамой между ног, наслаждаясь видом чинно шествующего вдоль полосы залива апельсиново-рыжего солнца. Короткое прерывистое забытьё сморило её под утро, и в этом сне больше не было пугающих снов. Только голосистые дети, толпа смеющихся детей, которых она ласкала по бурым волосикам. Они смотрели на Полину блестящими тёмными глазками, некоторые выпускали длинные жёсткие усишки, а Полина строго наказывала: нет-нет, малыши, нельзя открывать свою суть людям. Будьте осмотрительными и сплочёнными. И держитесь вместе.
Она пробудилась с поворотом ключа в двери и подскочила на кровати.
— Полторамба! Эй! Кто-кто в норке живёт? Крыска-мурыска?
От звука его голоса можно было оглохнуть. От предчувствия близости потерять рассудок. Полина, не помня себя, опрометью выскочила в прихожую и едва не прыгнула на мужа — мужа, исхудавшего и оттого долговязого, с кривыми шрамами над бровью и под челюстью, но живого! — и он мягко придержал её ладонью за лоб.
— Полегче, альфа-фрау!
— Ой, прости. — Полина поумерила нахрап. — Больно? Раны не зажили, да? Юрочка! Ты же должен быть в госпитале?
— Пф-ф-ф, кто меня там удержит, если ты здесь, моя жена, моё сокровище! Думаешь, ты одна мастерица сбегать оттуда, где велено отсиживаться? — пожурил Юра, придерживая воротник куртки, и потянулся к ней с поцелуем.
Любимый, самый лучший, самый достойный в мире мужчина! Её самец.
Сознание повело от захватившего счастья. Полина проглотила капельку его ласки и зарделась.
— Ты дома.
— И не я один. Со мной мои беты! — Из-за спины первопомётного альфы выглядывала его вечная, буйная шушара. Полина приласкала поочерёдно Герхарда, Эрика и… Фела, Ганс побери, Фела, висящего на костыле и растянувшего истинно чеширскую² улыбку!
— К вашим услугам, прелестная трубадурша — бета-ноль! На официальных началах, — важно склонился Феликс. — Или, если быть точным — доверенное лицо альфы по связям с кошками!
— Первый кот, воспитанный в системе крысами, кем тебе ещё быть? — подколол его Эрик.
— Ребята…
— И это не всё! — С напыщенным, хоть и помятым видом сообщил Юрец. — Я решил, что нашей семье помимо этих болванов необходим третий. Для полного счастья.
— Чиво?
— Ты изменяла мне с ним, грешница, я же знаю! Мне доложили. — Юра расстегнул куртку, и оттуда на Полину глянула пара знакомых широко разнесенных, внимательных глазок.
— Перчик!!! Перчик!!! — Полина скорее подхватила любимца и расцеловала его так, как мужа никогда не баловала.
— Ну вот. Я же знал. Неверная особа, — упавшим голосом пожаловался Лапкам Юрец и схлопотал поцелуй благодарности.
— Юрочка, ты лучший!!! А ты террариум ему взял?
— Да, конечно, привезут в течение дня.
— А лампы?
— Разумеется. Полундра, я ознакомился с содержанием «бородавок», пока лежал в реанимации, — доложил муж.
— И песочек?
— И песочек.
— И совочек?
— И совочек.
Беты тем временем гоготали над ними, как ненормальные.
— А еду ему взял?
— Еду? Так… Салат же? Я что-то забыл? — Юра растерялся и почесал затылок.
— Эх ты, орднунг раттенменш! Он ест насекомых!
— О, scheisse, точно, — Юрец переглянулся с друзьями.
— А я тебе говорил! — Отозвался Феликс, цокая костылём по коридору. — Голова дырявая!
— Зато мозгов побольше, чем у котов! Сейчас привезём! — Юра направился к лифту. Беты затопотали следом. По-видимому, теперь они стали и вовсе неделимы.
— Подожди! — Полина рванула за ними. — Подождите! И мы едем.
Они утрамбовались в Юркину машину, шутя и смеясь, доехали до «Экзотерики» и набрали ещё кучу всего — и пинцет для кормления, и мисочку для овощей, и контейнер для сверчков, и большую красивую кору, чтобы Перчику было на чём греться. Беты хохотали и мерились корягами, а Фел тайком от них вынес на кассу из морозилки килограмм крысиных тушек в термопакете. Гера водил по инсектариям подслеповатым глазом с большим бельмом на нём и потом обернулся на Полину здоровым правым:
— Как-нибудь забегу за пауком. Давно хотел себе жирного мохнатого паука!
— Тогда бери девочку! — порекомендовала Полина. — Они по двадцать лет живут!
— М-м-м, и у меня будет настоящая фрау Шарнхорст! — подыграл ей Гера на потеху альфе с бетами. — Гертруда. Назову её Гертруда фон Шарнхорст. А тут внизу кто живёт?
— Змеи, — коварно подсказала Иринка.
— Всё, Лапки, поехали отсюда нахуй! — как-то слишком споро созвал своих Юрец, а те, кроме Феликса, и не протестовали.
Дорога домой продолжала быть весёлой и буйной. Полина устала смеяться, а Перчик на её груди пригрелся и лишь чуть высовывал кончик морды, удивляясь тому, с какими неразлучными психами ему придётся сосуществовать. Юра вёл «банку колы», шутя с друзьями то по-родному, то по-баернски, когда узорчатая узкая лента вдруг выползла ему на плечо словно бы из ниоткуда.
— Verdammt, das ist eine ficken Schlange!³
— Miststueck! Scheissedreck! Verdammte Scheisse! — Крыс выдуло из машины в одно мгновение. Они скучились у канала, пока Полина выудила из недр «Бэхи» ровно настолько же перепуганного потеряху-полоза. Так вот куда он делся! Наверное, в кору залез!
— Ребят, да он же совсем маленький! — Она, покатываясь над переполошённым видом этих бравых головорезов, показала из окна змейку. Крысы разом вскрикнули. Феликс забрал найдёныша и бережно поцеловал.
— Ссыкуны грызливые! Испугались червяка!
— Убери! Nimm es weg! Убери! — заголосили они.
— Он мне нравится!
— Вот и женись на нём! Чокнутый кот! Угораздило же связаться! — наперебой рассыпались в напутствиях Лапки.
— Я вас обожаю, — отсмеялся необидчиво Феликс и подмигнул Полине. — Ну разве они не прелесть?
Фрау Альбрандт и спорить не бралась. Только про себя отметила, что уговаривать ненаглядного первопомётного альфу на покупку питона придётся очень и очень долго.
¹ — отсылка к цитате из сериала «Ходячие мертвецы» Фрэнка Дарабонта.
² — отсылка к «Алисе в Стране Чудес» Льюиса Кэролла.
³ — «Пиздец, это ёбаная змея!» (нем.)