Излюбленная тема Миргазияна — вахта Валентина: уж больно все там подходят для шаржей! Тин-Тиныч своей кудрявой головой ушел в огромную бескозырку. На волнистых лентах надпись «Тихоокеанский флот». Рядом с ним восседает, показывая свои кабаньи зубы, Фархутдин, рот его, как всегда, до ушей. Чтобы нарисовать глаза Сапарбая, Миргазияну достаточно две черточки вразлет — получается вылитый Ускенбаев. Проще всего с верховым Назипом — он изображается вороной на вышке, только и делов.
Миргазиян в комсомоле не состоял, но все же однажды комсорг бригады Валентин пригласил его на собрание. «Хорошо знаем, что твои руки могут держать карандаш, — сказал он. — И ты не имеешь права разменивать свой талант на мелочи. Поручаем тебе оформление палаточного городка». С того дня Миргазиян числится художником стенной газеты буровиков.
С приходом в газету Миргазияна она неузнаваемо изменилась. Раньше это была обычная «Колючка» с примитивными карикатурами и заметками. Миргазиян стал делать в «Колючке» цветные рисунки, а подписи к ним сочинял сам Тин-Тиныч — был он большим мастером писать стихи на тему и мог даже складывать частушки.
Сегодня, запершись в вагончике буровой и не пуская туда даже самого мастера, Тин-Тиныч и Миргазиян занялись выпуском очередного номера. Рождение смешных и острых стишков сопровождалось знакомым дуэтом — Валентин вдруг взрывался громовым хохотом, а Миргазиян мелко хихикал, словно грыз сухари. Видимо, на этот раз они были особенно довольны своей работой.
Буровики стучались в дверь:
— Эй вы, черти полосатые! Оставьте и нам немного посмеяться.
Перед сменой вахты газету повесили. Бросив даже очень срочные дела, буровики собрались у вагона. Свежая газета всегда вызывала интерес, смотреть ее приходил даже Еланский, который знал одно развлечение — гири.
Да, это была не какая-нибудь там жалкая «колючка», а разветвленное колючее дерево, кактус в виде дуба. На огромном, как экран, листе, занимающем половину стены вагончика, в глаза бросались репинские «Бурлаки на Волге», точнее, миргазияновские буровики на нефтяной площадке, тянущие не баржу, а буровую вышку.
— Вот свиньи, так исказить Репина, — проворчал Зубаиров, узнав себя, и как ни старался скрыть улыбку, но сумел.
Зубаиров шел впереди всех, налегая телом на лямку. С его длинного подбородка обильно капал пот. Рядом с ним три его помощника. Вот длинный, усатый, с трубкой в зубах Кадермат. Тащится с усталым видом Тин-Тиныч, держа в руках драную бескозырку, и тут же носатый Саакян, придерживает лямку носом.
— И что вы пристали к моему носу! — возмутился Сергей, вызвав громкий смех.
— Посмотрите на Сапарбая, на Сапарбая!
— Гляньте на Мутгарая! Где сам Мутгарай?
— Фархутдин, братец, это же ты! Что-то лямка у тебя вроде провисла?
— Встретится еще мне этот художник в темном переулке!
Художнику в самом деле «бурлаки» удались. Каждый был запряжен с учетом его места на буровой, оценен по характеру и труду. Мутгарай, скажем, шагает с таким видом, что, мол, можно тянуть, а можно и не тянуть, перебьются. У Фархутдина вид напряженный, но лямка натянута слабовато. Сапарбай взялся сразу за две лямки, однако видно, что силенки у него на исходе, едва плетется сзади. Еланский с гирями в руках — они его до земли согнули. Миша Кубрак рот раскрыл и руку отвел — сейчас запоет, а Назип вверх смотрит, готовится взлететь, крыльями уж взмахнул.
Остальная часть «Колючки» состояла из тематических шаржей и стихов о людях и событиях. «Колючка» всем воздала по справедливости, никого не забыла. Правда, одних только царапнула, других чувствительнее кольнула, а некоторых исколола в кровь.
Вот на телеге Мутгарай. Видны только его тюбетейка и бутылка водки. Под карикатурой стихи:
— Хорошо сказано, черт возьми! — Еланский даже прищелкнул языком.
— А ты на себя-то посмотри, на себя!
Еланского подтолкнули вперед. На рисунке стоял чудо-богатырь Геннадий Еланский и поднимал одновременно семь двухпудовых гирь.
Еланский тихо удалился. Теперь уже буровики смеются над Фархутдином. Он изображен в виде лисы, которая с мешком на плечах возвращается на буровую. Из мешка выглядывают множество женских головок. Под рисунком значится: «Жертвы Фархутдина».