Слово предоставили Зубаирову. Он поднялся на трибуну, пригладил рыжие волосы и заговорил:
— Удивляюсь я себе и моим товарищам-нефтяникам! Мы вот уже выполнили годовой план добычи нефти, а говорим об этом как о будничном явлении. Даже не аплодируем. Но если задуматься — впервые проникнуть в девонские пласты! Это же исключительно волнующее событие. И в нашем отношении к нему сквозит спокойное достоинство рабочих, трудолюбивых и скромных, приблизивших это великое событие…
Зал зааплодировал Зубаирову.
— В зале сидит один мой молодой бурильщик, — продолжал Зубаиров и указал на Тин-Тиныча. Все стали оглядываться, желая посмотреть на Валентина, который густо покраснел и часто заморгал. — Вам по газетам знакома его фамилия. Известны всем и его рабочие, их называют «вахтой Тин-Тиныча». Это обыкновенные, но и необыкновенные люди! Проработав с ними несколько лет, я понял, что они сами из такой твердой породы, что горные породы любой твердости не в состоянии противостоять им!
«Наш Зубаиров-то с понятием!» — подумал Валентин и захлопал вместе со всеми. Потом на трибуне появилась одна девушка. Ее фамилии и профессии не расслышали ни Зубаиров, ни Валентин. Девушка звонким голосом начала рассказывать о жизни геологов, об их последних нефтяных находках. Валентин посмотрел на Зубаирова, Зубаиров на Валентина: «Да это же Валя! Это она!» — Тин-Тиныча затрясло. Она! Точно, Валя из журнала! Не чудо ли?!
— Она? — прошептал Зубаиров, толкнув парня.
— Она! — закричал Валентин и вскочил с места. — Валя! Валя! — Девушка запнулась на полуслове.
— Зарезал, ну, зарезал меня! — простонал Зубаиров, не зная, куда деть себя от стыда.
Зал загудел, растерялись члены президиума, председатель слета, торопливо надевая очки, схватился за медный колокольчик. До того недвижимо стоявшие у дверей два милиционера побежали по узкому проходу к сцене. А Валентин тормошил на трибуне растерянную девушку:
— Валя, я нашел тебя, все-таки я нашел тебя!
30
И вот они оба шагают по ровной дороге. Еще не придя до конца в себя, Валя наконец спрашивает:
— Постой-ка, Валентин, куда это ты меня ведешь?
— Идем, Валя, идем в нашу сторону!..
— А куда это — «в вашу сторону»?.
— Известно куда — в Язтургай!
— Так это же далеко!
— Хочешь, на руках понесу?
Он рывком поднимает Валю и начинает кружить.
— Не дури, Валентин! Вон ты какой, оказывается!
— Какой?
— Да такой вот, — Валя звонко смеется.
— И ты вот какая, оказывается. Знаешь, я ведь до сего дня был уверен, что у тебя серые глаза! Ей-богу! А ты же голубоглазая!
— А я, по твоей фотокарточке, представляла тебя букой.
— А как старался мой знакомый фотограф, как пытался меня рассмешить!
И Тин-Тиныч начал читать нараспев!
— Все это, конечно, хорошо, но нам надо серьезно поговорить.
— Нам не нужно быть серьезными… — начал было нараспев Валентин, но, не найдя продолжения, запнулся и повторил: — Нам не нужно быть серьезными…
— Верно, — заметила Валя. — Иногда хочется и повеселиться. А как? Где? С кем? Ведь жизнь геологов всегда проходит в пути, в стороне от большой жизни, на безлюдье.
— У нас тоже так, но если б ты знала, какой в нашей бригаде ансамбль! Послушала бы ты игру Саакяна на гитаре, пение Кубрака! И баянист есть, и краснобай, почище иного конферансье.
— И все равно трудно разведчикам, знаю.
— Да, конечно. У меня, например, сейчас главная трудность — теленок.
— Какой теленок? — засмеялась Валя.
— Обыкновенный, в квартире. Поторопишься, на виду одежду оставишь — вмиг сжует.
Они и не заметили, как прошли довольно изрядный кусок пути. Валя стала смотреть под ноги.
— Устала я, Валентин.
— Эх ты, а еще геолог! Настоящий геолог должен проходить за день сто километров!
— На таких вот каблуках?
— Сверху земля видней!
— Вообще-то мы мало ходим, знаешь? Больше смотрим на землю из машины.
— Чем же вы занимаетесь?
— Мы? Исследуем антиклинальное, моноклинальное и синклинальное строение земной коры.