Поехали. Останавливаемся рядом с больницей. Думаю: «Заварить-то я кашу заварил, а выхлебать придется ее одному. Хотя бы предупредил Тин-Тиныча, чтоб он прикинулся больным!» И представляете мою радость в ту минуту: вижу растянувшегося на пустом диване в больничном коридоре Тин-Тиныча — после ночной вахты и дальней дороги он заснул! И тут уж я почувствовал, что план мой практически осуществлен. Да, Валя как только увидела Тин-Тиныча, раскинула руки и бросилась прямо ему на грудь. Бормочет: «Прости меня, Валентин! Дорогой, милый ты мой, я виновата перед тобой!»
Разведчики хохочут так, что вся буровая дрожит.
Валентин зло кричит:
— Чего ржете? Нашли, над чем смеяться!
— Постойте, братцы, пусть доскажет! — пытается успокоить буровиков мастер, но ничего у него не выходит.
Сапарбай хочет заговорить:
— Остальное, юлдаши, расскажу я. Однажды Тин-Тиныч сел на диване…
— Да ты-то не лезь со своим корявым языком! — Фархутдин оттолкнул Сапарбая и продолжал: — Тем более что эту часть ты не видел. Нет, Тин-Тиныч не сел. Когда Валя кинулась ему на грудь со словами «милый, дорогой, прости!», он выпучил глаза и будто бы обмер в таком положении. Гляжу — мумия! Думаю — может, в самом деле заболел? Лежит недвижимо и лупит глаза. В это время мимо проходили то ли врачи, то ли сестры. Остановились. Тин-Тиныч раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, а ему туда какую-то пилюлю — раз! Он только глазами — хлоп, губами — шлеп!
— Ух, если бы вы видели в эту минуту Тин-Тиныча! — смеется Назип. — Морщится, будто муху жует…
— Тьфу, черт, все еще во рту горько, — подтверждает Валентин.
— Да, — возвращает себе аудиторию Фархутдин. — А Валя-то тут стоит. «Ничего, милый! Очень хорошо, очень! Глотай, глотай, сейчас все пройдет!»
Валентин кроет Фархутдина на чем свет стоит.
— Из-за тебя в таком дурацком положении оказался! Никогда больше не стану связываться с тобой, внебрачный сын шайтана!
— Нет чтобы поблагодарить!.. — обижается Фархутдин.
— Ну, а потом-то Валя поняла твою хитрость? — поинтересовались буровики.
— Куда там! Говорим ей: мы, мол, нарочно комедию ломаем, Тин-Тиныч здоров, как бугай. Не верит! Еще в больнице, как только Тин-Тиныч захотел подняться, она не дает, жмет его к дивану: «Не шевелись, милый, тебе это вредно!» Тин-Тиныч начал даже сердиться: «Да что вы меня держите!» Несмотря на протесты, Валя довела его до машины под руку и сама в кабину рядом с ним села.
— Но там она хоть разобралась, что к чему?
— Что вы! — вздохнул Валентин. — Не только не верит, даже разговаривать не дает, рот ладошкой мне закрывает. Вредно, дескать. — Тин-Тиныч вдруг поворачивается и орет на Фархутдина: — Чего ты гогочешь, вот звездану ключом по калгану! Что теперь думает Валя обо мне?! Конечно — Валентин больной, Валентин паралитик, Валентин припадочный! То есть получается, что я скрывал от нее свою болезнь. Нашел чем шутить!
— Но почему ты, Тин-Тиныч, бросив Валю, вышел на работу? — спрашивает мастер.
— Потому что моя вахта.
— Но я же дал тебе выходной на этот случай.
— Нет, я решил работать.
— Извини, это уж излишне. Надо же знать меру всему!
Кадермат положил руку на плечо Валентина:
— Иди, Тин-Тиныч, я отстою вахту за тебя.
— Нет, я должен работать! — Валентин встал за пульт управления. — Как вы не понимаете? Я не хочу, чтобы Валя жалела меня. Нужно доказать ей, что я не больной!
Видя, что Валентина не уговорить, Зубаиров сказал:
— Ладно, пусть останется. Вот что, ребята. Теперь Валя у нас, быстро переодевайтесь и напрямик к дому трясуна Сабирзяна! — Он повернулся к Камилю. — Тьфу ты, черт, забыл, что здесь его сын!.. Ладно, Камиль свой парень, не осудит. Форма: хорошо поглаженные костюмы, белая сорочка, галстук, шляпа и плащ! Чтобы было видно, что это фартовые разведчики! Уразумели?
— Я того галстука в жизни не носил! — возразил Миргазиян.
— Тоже мне, верховой называется! Деньги какие получаешь! Попроси напрокат, не все ж такие, как ты! Если, например, галстуки Фархутдина сплести — трубу на них в забой опускать можно. А Камиль по пути заходит к Сергею: пусть тот гитару захватит. Габбас должен прийти со своим новым баяном. Стукни в окно Кубрака, сбегай к Мутгараю. Так, мол, и так, Тин-Тиныч привез свою Валю. К шести вечера, пусть даже каменный град, быть всем на квартире мастера!
— Им же на ночную вахту!
— Успеют.
Зубаиров посмотрел на Кадермата и задумался: «Что бы поручить этому старику?»
— Я не стану мешать молодежи, — сказал Кадермат, поняв взгляд мастера.