Значит, донья Марианна заблудилась в лесу. Тигреро пропустил вперед дона Руиса и Паредеса с пеонами, а сам поехал по направлению к ранчо; миновав дубовую рощу и доехав до леса, он остановился на опушке и соскочил наземь; затем, привязав поводья мустанга к луке седла, чтобы они не ранили лошадь, Мариано ласково похлопал ее по крупу.
– Ступай, дружище! – сказал он. – Возвращайся в ранчо, сегодня я не нуждаюсь в тебе больше.
Конь повернул к нему свою изящную голову с умными глазами и, весело заржав, пустился вскачь по дороге домой. Мариано, тщательно проверив свое ружье, засыпал в него свежего пороху и при свете факела стал пытливо осматривать землю. А Бигот, важно рассевшись на задних лапах, с любопытством наблюдал за ним, стараясь вникнуть в смысл такого необычайного занятия своего хозяина.
После довольно продолжительных поисков тигреро выпрямился и свистнул собаку. Судя по сиявшему лицу Мариано, он нашел то, что искал.
– Ну-ка, Бигот, разнюхай хорошенько эти следы! Это следы лошади доньи Марианны. Понял?
Умный пес принялся усердно разнюхивать. Потом, уставившись на тигреро своими блестящими, почти человечьими глазами, завилял хвостом и радостно залаял.
– Хорошо, Бигот, хорошо, мой умный пес! – сказал тигреро, лаская собаку. – Ну, теперь вперед по этому следу! Вперед! Вперед!
С минуту Бигот раздумывал; потом не отрывая морды от земли пошел по следу. Его хозяин, погасив факел, надобность в котором отпала, следовал за ним по пятам.
Собака безошибочно петляла по следам коня доньи Марианны. И все же тигреро понадобилось немало времени, чтобы добраться таким образом до лесной глуши, в которой разыгралась страшная, описанная выше сцена.
– Когда я услыхал ваш выстрел. Твердая Рука, – закончил свой рассказ тигреро, – и вслед за ним рычание тигра, я понял, что здесь происходит нешуточная борьба. У меня сердце похолодело при мысли, что зверь может одолеть человека… Ну как, токайя, – обратился он к донье Марианне, – вы теперь верите в существование ягуаров?
– Замолчите, ради Бога, Мариано! Я чуть не умерла от страха, когда эти ужасные звери вперили в меня свои глаза. Я наверняка погибла бы, не помоги мне этот мужественный и великодушный человек!
– Мужественный и великодушный! Это вы хорошо сказали! – с нескрываемым восхищением подтвердил тигреро. – Твердая Рука мог бы по праву называться Добрым Сердцем. Нет человека более, чем он, готового прийти на помощь людям в беде.
Донья Марианна с затаенным восторгом прислушивалась к словам тигреро. Твердая Рука, напротив, чувствовал себя неловко: его коробило от этих разговоров о самом, казалось бы, простом и естественном поступке.
– Послушайте, Мариано, – поспешил он перевести разговор на другую тему, – нельзя же нам вечно оставаться здесь! Не забывайте, что, пока мы тут спокойно беседуем у огонька, отец и брат сеньориты носятся по прерии в смертельной тревоге. Пора подумать о том, как бы нам поскорей выбраться отсюда.
– Карай! Это сама истина! – отозвался тигреро. – Но как нам быть? Лошади у нас нет. А о том, чтобы заставить сеньориту проделать на ногах такой большой путь, не может быть и речи.
– Успокойтесь, друзья мои! – воскликнула донья Марианна. – С двумя такими ангелами-хранителями я решусь на какое угодно путешествие.
– Нет, сеньорита, – мягко, но властно произнес Твердая Рука. – У вас хватит мужества, но не хватит сил. Придется вам подчиниться и положиться на опытность охотников.
– Хорошо, – ответила она, – поступайте как знаете. Сегодня я пренебрегла советом моего друга и понесла заслуженное наказание. Право, у меня нет никакой охоты повторить все сначала.
– Отлично сказано! – весело воскликнул тигреро. – Ну так что же мы предпримем, Твердая Рука?
– А вот что. Пока вы будете сдирать шкуры со своих ягуаров, я…
– Позвольте, позвольте! – рассмеялся тигреро. – Это совсем не мои шкуры. Ягуаров уложили вы – следовательно, и шкуры ваши.
– Никаких разговоров! – улыбаясь, отвечал охотник. – Какой я тигреро! Все вышло случайно. Эти шкуры принадлежат вам, и только вам. Послушайте меня, возьмите их себе!
– Коли так, не стану перечить. Да! Я ведь обещал подарить эти шкуры донье Марианне на ковер. Прошу принять их, токайя!
– Принимаю, – произнесла она, бросив охотнику взгляд, от которого радостно забилось его сердце. – Эти шкуры будут постоянно напоминать мне о том, кто спас меня от ужасной смерти.
– Ладно, – сказал охотник, – одно дело улажено. Теперь, Мариано, ступайте снимать шкуры, а я тем временем нарублю немного сучьев, из которых мы смастерим носилки.
– Блестящая идея! – воскликнул тигреро. Трапперы и охотники – ловкие, а главное, проворные ребята. В несколько минут тигреро содрал шкуры с ягуаров, а Твердая Рука, ловко орудуя своим мачете, смастерил носилки. Аккуратно свернутые шкуры ягуаров были уложены и привязаны к спине Бигота. Бедный пес не очень, кажется, обрадовался этой ноше, но в конце концов добродушно примирился со своей участью. Твердая Рука набросал на носилки ворох листьев, а поверх них разостлал меховую седелку павшего Негро.
Уложив на это мягкое импровизированное ложе донью Марианну, оба охотника подняли носилки на свои сильные плечи и двинулись по направлению к асиенде. Впереди бежал Бигот; судя по его веселому лаю, он был в восторге от своей роли проводника.
Из предосторожности охотники шли с зажженными сосновыми факелами. И все же им нередко приходилось туго среди кромешной тьмы в этом дремучем лесу. Там и сям они наталкивались на такую непроходимую чащу, что приходилось двигаться в обход и шагать по пояс в воде. Они шли под оглушительный гомон и хлопанье крыльев многотысячных птичьих стай, вспугнутых светом факела. Мимо них то и дело проносились с испуганным ревом хищники, глаза которых зловеще горели в ночном мраке. Только теперь донья Марианна осознала, как близка была она от гибели. И хотя опасность миновала и казалась теперь только страшным сном, при одном воспоминании о ней девушку бросало в нервную дрожь. Твердая Рука, по-видимому, догадывался о том, что происходило в душе доньи Марианны. Обращаясь к ней, он поминутно отвлекал ее от мрачных мыслей. Они шли уже довольно много времени, а лесу, казалось, конца-краю не будет.
– Уж не сбились ли мы с пути? – спросила донья Марианна.
– Я охотно допускаю, – ответил Твердая Рука, – что даже мы с Мариано могли бы заплутаться в таких дебрях; но ведь нас ведет непогрешимый Бигот. Будьте уверены, сеньорита, что этот проводник никогда не даст нам заблудиться.
– Через десять минут, токайя, – добавил тигреро, – мы выйдем на дорогу, ведущую в асиенду.
Внезапно оба охотника, словно по уговору, остановились.
– Слышите? – сказал тигреро.
Девушка прислушалась: к ней явственно донеслись перекликающиеся вдали голоса.
– Вперед! Вперед! – скомандовал Твердая Рука. – Не следует оставлять долее в тревоге ваших близких и родных. Они снова зашагали, а через десять минут, как и предсказал тигреро, они вышли на дорогу к асиенде.
И тут оба охотника стали протяжно и звонко аукать. В степи и в горах крик на таких высоких нотах разносится далеко и воспринимается как призыв к сбору.
Через мгновение весь лес, казалось, проснулся: со всех сторон неслись ответные крики, между деревьями замелькали пылающие факелы. Их огни с молниеносной быстротой стекались к тому месту, где находились охотники. Послышался конский топот, из тьмы вырвались фигуры всадников. Они мчались во весь опор, размахивая факелами. Освещенные их красноватым пламенем, всадники напоминали легендарных ловчих из старинных германских баллад. Пеоны, спешившись, тесной толпой радостно суетились вокруг носилок; вслед за ними примчался дон Руис, а за ним и Паредес.