— Его светлость маркиз ждет вас, ваше сиятельство, — промолвил один из них.
— Хорошо, — отозвался таинственный посетитель. — Один из вас пойдет доложить его светлости, что сын явился по его приказу, а другой проводит меня к нему.
Слуги вторично поклонились и с обнаженными головами зашагали впереди молодого человека, следовавшего за ними твердой размеренной поступью. На верхней площадке лестницы один из них быстро пошел вперед. Шум его шагов гулко отдавался в сводчатых коридорах. Когда он затих, лицо второго слуги вдруг утратило свое безучастное выражение, а в глазах его заблестели слезы.
— Беда, ваше сиятельство! Беда! — повернувшись к приезжему, дрогнувшим от волнения голосом произнес старый слуга. — Надо же быть такой беде!
— А что? — забеспокоился гость. — Что-нибудь случилось? С отцом? С матерью?
Старик отрицательно покачал головой.
— Нет, — сказал он, — благодарение богу! Оба они здоровы. Но зачем, зачем покинули вы, ваше сиятельство, отчий кров? Увы! Теперь уж ничем нельзя поправить дело…
Тень недовольства пробежала по лицу молодого человека.
— Что же случилось здесь во время моего отсутствия? — спросил он.
— Как, вы ничего не знаете? — удивился слуга.
— Разве ты забыл, друг мой, что прошло уже два года с тех пор, как я покинул асиенду?
— Виноват, ваше сиятельство, виноват! Я совсем потерял голову с того времени, как обрушилась на вас эта беда.
— Успокойся, друг мой, я знаю, что ты привязан ко мне. О, ты-то не забыл, — с горечью продолжал приезжий, — что твоя жена, покойная Хуана, была моей кормилицей! Нет, Перот, я ничего не знаю, мне неизвестно даже, почему отец приказал мне без промедления прибыть сюда. Верховому, доставившему мне это письмо, очевидно, приказано было молчать; да я и сам не стал бы его расспрашивать.
— И я не знаю, зачем вас вызвали сюда, ваше сиятельство, но я уверен, что это хорошо известно дону Фернандо.
— А! Брат мой здесь?
— Да, ваше сиятельство, дон Фернандо здесь и уже давно, как здесь! Упаси меня бог говорить дурное о сыне моего господина, но, право, было бы лучше, если бы он оставался в Гвадалахаре. Все здесь пошло иначе с тех пор, как он вернулся. Берегитесь, ваше сиятельство: дон Фернандо не любит вас.
— А что мне до ненависти брата! — надменно произнес молодой человек. — Разве я не старший в семье?
— Так-то оно так… Конечно, ваше сиятельство старший в семье, да только командует здесь всем ваш младший брат, словно он уже хозяин.
Это сообщение произвело удручающее впечатление на приезжего; но минуту спустя он уже оправился от своего волнения и, дружески опустив руку на плечо старого слуги, тепло произнес:
— Ну-ка, Перот, вспомни девиз нашего семейства! Позабыл? Тогда читай!
— И он указал рукой на изваяние щита с гербом, подвешенное над дверью.
— Но вашему сиятельству лучше, чем мне, известен этот девиз, дарованный одному из ваших предков королем Фердинандом Кастильским.
— Разумеется! «Храни свою честь, и будь что будет!» Этот девиз и подскажет мне, как должно поступать. И я никогда… слышишь, Перот, никогда не нарушу его!
— А все же я снова повторю: берегитесь, ваше сиятельство! Я только старый слуга вашего семейства, но сердце мое холодеет при мысли о том, какой роковой исход может принять для вас предстоящий разговор с его светлостью маркизом.
— Будь спокоен, друг мой, — ответил путник голосом, исполненным благородного достоинства. — Мною будет руководить не только долг перед моими предками, но и долг перед самим собой. Я не выйду из рамок почтительного повиновения моим родителям, но сумею ответить на обвинения, которые, по всей вероятности, посыплются на меня.
— Дай бог, чтобы вашему сиятельству удалось рассеять несправедливые подозрения, давно уже зародившиеся у вашего благородного родителя, подозрения, подогреваемые тем, кто еще при вашей жизни зарится на ваше богатое наследство.
— «Наследство»! — воскликнул молодой человек. — Да я с радостью откажусь от него в пользу брата, лишь бы он не посягал на самое дорогое для меня сокровище: любовь ко мне моих родителей!
В ответ старый Перот только глубоко вздохнул.
— Не будем, однако, задерживаться, — продолжал молодой человек, — отцу, вероятно, доложили уже о моем приезде, и всякое мое промедление будет истолковано во зло мне теми, кто в течение стольких лет замышляет мою гибель.
— Вы правы, мы и без того уже слишком замешкались. Следуйте за мной, ваше сиятельство.
— Но куда ты ведешь меня, друг мой? — заметил граф, оглядываясь по сторонам. — Разве апартаменты моих родителей не находятся больше в этом крыле асиенды?