— Я пришел сделать то, что обещал.
Я тоже рискнул... и проиграл. Как и он.
— Я ждал в машине рядом с домом, — продолжал он. — Я знал, что рано или поздно ты сюда вернешься. Надо было только дождаться. Почти все это время с прошлого четверга я провел здесь, в ожидании. И вечером ты приехал... с другом. Но я хотел застать тебя одного... и продолжил ждать. И ты вернулся. Я знал, что в конечном итоге ты вернешься.
Я молчал.
— Я пришел исполнить свое обещание. Отстрелить тебе руку. — Он помолчал. — Почему ты не просишь пощады? Почему, черт побери, ты не падаешь на колени и не молишь, чтобы я не стрелял?
Я не ответил. Я стоял как вкопанный.
Он горько усмехнулся.
— Моя угроза не сработала, ведь так? А я-то думал, что сработает. Кто же рискнет остаться без обеих рук только ради того, чтобы разоблачить меня? Ради такой мелочи. Какой же ты дурак.
В целом, я был согласен с ним. Внутри я весь дрожал и старался, чтобы он этого не заметил.
— А ты и бровью не ведешь.
Он играет со мной, думал я. Он не может не видеть мой страх. В таких обстоятельствах любой испугается до смерти. Он хочет, чтобы я выдал себя... хочет, чтобы я его просил... а я... этого... не... сделаю.
— Я пришел сюда исполнить задуманное, — говорил он. — День за днем я сидел и мечтал. Мечтал увидеть тебя без рук... только две культи... и пластиковые крюки на них.
Тебя бы так, подумал я.
— Сегодня, — продолжал он, — я начал думать о себе. Вот отстрелю я Сиду Холли руку, и что потом? — Его взгляд потяжелел. — Я добьюсь своего, искалечу тебя окончательно, а не как сейчас, ни рыба, ни мясо. Это будет славная месть. А что потом? А потом я сяду лет на десять. За тяжкие телесные можно получить немалый срок, если они и вправду серьезные. Оставить без обеих рук... это серьезно. Вот о чем я сегодня думал. А еще я думал, что за решеткой мне не поздоровится из-за того, что без рук остался не кто-нибудь, а именно ты. Лучше тебя убить. Вот о чем я думал.
Я отстраненно подумал, что, наверное, так и впрямь будет лучше.
— Этим вечером, когда ты вернулся на десять минут и снова уехал, я представил, как год за годом буду гнить в тюрьме и жалеть, что не удержался и не оставил тебя в покое. И я решил, что оно того не стоит, садиться в тюрьму ради того, чтобы знать, что сумел отомстить. Искалечить или убить, неважно. И перед тем, как ты вернулся, я решил просто заставить тебя валяться у меня в ногах и молить о пощаде. Вот так я тебе отомщу. Всю жизнь тебе напоминать буду, и другим расскажу, как ты передо мной ползал. Пусть смеются.
Господи, подумал я.
— Но я забыл какой ты на деле. Ты бесчувственный. Я все равно не буду стрелять. Как я сказал, оно того не стоит.
Он резко наклонился, подсунул руку под ворота и пихнул их вверх. Открываясь, они поехали под потолок.
Теплый дождик в темноте снаружи падал, мерцая в свете из гаража, словно стаи серебристых рыбок. Влажный вечерний воздух заполнил гараж.
Сжимая ружье, Динсгейт постоял на пороге с мрачным видом, а затем неожиданно вернул мне то, что отобрал тогда в сарае.
— Ты что, совсем ничего не боишься? — с горечью спросил он.
КОНЕЦ