— Микробы сразу устремляются в сердце и в острой стадии в крови их обнаружить нельзя даже если подозревать именно болезнь, а не допинг. Позднее, иногда они снова появляются в крови, как это произошло у Зингалу к тому времени, как мы взяли у него кровь на анализ.
— Вы хотите сказать, что если прямо сейчас взять кровь у Три-Нитро, то доказать, что у него эта болезнь, нельзя? — требовательно спросил Лукас.
— Вы обнаружите только антитела, — подтвердил Кен.
Лукас расстроился.
— Тогда как же нам доказывать в суде, что его заразили?
— Можно посчитать количество антител на свиную рожу сегодня и через неделю. Число увеличится, и это покажет, что лошадь больна, потому что организм борется с болезнью.
Лукас огорченно покачал головой.
— Присяжным такое не подойдет.
— Ограничьтесь показаниями про Глинера, — предложил я. Кен согласно кивнул.
В какой-то момент Лукас забежал в филиал Жокей-клуба на Хай-стрит, а мы с Чико, спасаясь от жары, ждали его в пабе Уайт-Харт.
Я поменял аккумулятор. Как обычно. День тянулся бесконечно.
— Поехали в Испанию, — брякнул я.
— В Испанию?
— Куда угодно.
— А что, сеньориточки бывают очень милые...
— Пошляк.
— А сам-то ты!..
Мы повторили заказ, но нам все так же было жарко.
— Как ты думаешь, сколько нам с этого обломится? — спросил Чико.
— Да, в общем-то, сколько назначим. — Джордж Каспар заверил нас, что если Три-Нитро выздоровеет, то владелец нас озолотит. На что я сухо ответил, что разумной платы за труды будет достаточно.
— И сколько же ты назначишь? — не унимался Чико.
— Не знаю еще. Может, пять процентов от будущих призов.
— Это по совести.
Наконец, мы двинулись назад в прохладном автомобиле. По радио передавали трансляцию скачки на приз Данте в Йорке. К моему огромному удовольствию, победил Флотилла.
На заднем сиденье Чико сморило в сон. Лукас вел машину порывисто и нетерпеливо, как и утром. Я сидел и размышлял о Розмари и Треворе Динсгейте, о Николасе Эше и Треворе Динсгейте, о Луизе и Треворе Динсгейте. Его слова продолжали стучать у меня в голове. «Я тебя найду.»
Лукас высадил нас у парковки, где стоял «Скимитар». Машина целый день простояла на солнцепеке, внутри будет как в печке. Чико и я побрели к ней по пустырю.
Чико зевнул.
Я мечтал о ванне. Выпивке. Ужине. Но не дома, а снова в какой-нибудь гостинице.
Рядом с моей машиной стоял лендровер с широким прицепным фургоном на две лошади. Что это его занесло в центр Лондона, лениво подумалось мне. Чико, все еще зевая, пробрался между фургоном и машиной и стал ждать, пока я открою двери.
— Мы тут запаримся, — сказал я, вглядываясь в салон и шаря в кармане в поисках ключей. Чико издал какой-то булькающий звук. Я поднял голову и растерянно подумал как быстро, как невероятно быстро тягучий жаркий день может смениться ледяным холодом катастрофы.
Между машиной и прицепом стоял здоровенный детина. Левой рукой он крепко держал Чико, голова которого бесчувственно свесилась вперед. В правой руке у громилы была короткая черная дубинка с утолщением на конце.
Его напарник опускал трап. Оба были хорошо мне знакомы. В последний раз я видел их из окна фургона гадалки, той, что низко оценила мои шансы.
— Лезь в прицеп, парень, — приказал тот, кто держал Чико. — В правый отсек. Шевелись, а то я ему еще пару раз по башке врежу. По глазам да по мозгам.
Чико что-то невнятно пробормотал и качнул головой. Громила занес дубинку.
— Лезь в прицеп, — повторил он с тяжелым шотландским акцентом. — В дальний конец.
Кипя от ярости я обошел машину и поднялся в фургон. В правый отсек, как и было сказано. В дальний конец. Его напарник предусмотрительно держался на безопасном расстоянии, а больше на парковке никого не было. В моей руке до сих пор были зажаты ключи. Я механически положил их обратно в карман. Ключи, носовой платок, деньги... и севший аккумулятор в левом кармане. Ничего из этого не могло бы послужить оружием. Надо было брать пример с Николаса Эша и носить в носке нож.
Первый бандит подтащил Чико к фургону и заволок его в левый отсек.
— Будешь шуметь, парень, — заговорил он, выглянув из-за разделявшей нас перегородки, — так твой дружок еще получит. По глазам да по зубам. Начнешь звать на помощь, я из его лица котлету сделаю. Понял?
Я вспомнил Мейсона в Танбридж-Уэллс. Мейсона, который остался слепым овощем. И ничего не ответил.
— Я буду тут, с твоим дружком, всю дорогу, — добавил он. — Не забывай об этом, парень.
Его напарник поднял трап, и солнечный свет сменился внезапной тьмой. В лошадиных фургонах сзади часто бывает зазор, но в этом зазора не было.