Я не ответил.
— Сид?
— Не знаю, стоит ли мне продолжать, — сказал я, — работу такого рода.
— Не обращай внимания на ее слова, — возразил он. — Ты не сможешь бросить работу. Она у тебя здорово получалась. Вспомни, какую уйму дел ты распутал. И если одно тебе не удалось...
Я смерил его отсутствующим взглядом.
— Ты теперь взрослый, — произнес он. Надо заметить, что Чико был на семь лет моложе меня. — Ты хочешь поплакать у папы на плече? — Он сделал паузу. Пойми, Сид, дружище, с этой дурью пора кончать. Что бы ни произошло, хуже той истории, когда лошадь раздавила тебе руку, ничего не может быть. Сейчас не время уверять, что в душе у тебя пустота и ты чуть ли не умер. У нас полно работы. Мы недоделали пять дел. Страховка, охрана, синдикаты Лукаса Вейнрайта...
— Нет, — упрямо проговорил я, почувствовав себя обессиленным и ни на что не годным. — Не сейчас, Чико.
Я поднялся и пошел в спальню. Закрыл дверь.
Без всякой цели направился к окну и поглядел на крыши и каминные трубы.
Потом прислушался к шуму начавшегося дождя. Трубы еще не сняли, хотя камины в квартирах были замурованы и огонь в них давно погас. Наверное, я вроде одного из этих потухших каминов, подумал я. Когда огонь догорает, становится холодно, и легко можно замерзнуть, Дверь открылась.
— Сид, — произнес Чико.
— Напомни, чтобы я вставил замок в эту дверь, — уныло заметил я.
— К тебе пришел новый гость.
— Передай ему, что меня нет дома.
— Это девушка. Какая-то Льюис.
Я провел рукой по лицу, голове и немного помассировал шею. Расслабил мускулы. И отвернулся от окна.
— Льюис Макиннес?
— Верно.
— Она живет в одной квартире с Дженни.
— А, эта. Ну, что же, Сид, если на сегодня все, то я пойду. Я буду здесь завтра. Ты не возражаешь?
— Да.
Он кивнул. Прочее осталось невысказанным. В выражении его лица и в голосе улавливались изумление, насмешка, дружелюбие и даже тревога. Быть может, он заметил все это и во мне. Как бы то ни было, на прощание он широко улыбнулся, а я возвратился в гостиную, размышляя о том, что есть и неоплатные долги.
Льюис стояла в центре комнаты и оглядывалась по сторонам. Несколько дней назад я точно так же рассматривал квартиру Дженни. Я увидел комнату ее глазами: непропорциональные очертания, старомодный высокий потолок, рыже-коричневый кожаный диван, стол, уставленный бутылками и придвинутый к подоконнику, полки с книгами, гравюры в рамах и без рам. К стене была прислонена большая картина с изображением бегущих лошадей, которую я почему-то не удосужился повесить.
Кофейные чашки и бокалы, не убранные со стола, пепельницы, полные окурков, груды Открыток на маленьком столике да и повсюду.
Сама Льюис выглядела иначе: нарядная и совершенно непохожая на ту растрепанную девушку, которую я разбудил воскресным утром. Коричневый бархатный жакет, ослепительно белый свитер, мягкая коричневая юбка с широким кожаным поясом на тонкой талии. Светлые волосы хорошо вымыты и расчесаны, на розоватой английской коже легкая, в тон косметика. Но по ее глазам я догадался, что она приоделась отнюдь не из простого кокетства.
— Мистер Холли.
— Можете называть меня Сидом, — проговорил я. — Ведь вы успели меня неплохо узнать, хотя бы заочно.
Она чуть заметно улыбнулась.
— Сид.
— Льюис.
— Дженни говорит, что Сид — подходящее имя для водопроводчика.
— Водопроводчики, как правило, симпатичные люди.
— Вам известно, — спросила она, отвернувшись от меня и продолжив осмотр комнаты, — что по-арабски «Сид» означает «господин»?
— Нет, я не знал.
— Это правда.
— Можете сказать Дженни, — предложил я. Она снова взглянула мне прямо в лицо.
— Она у вас бывает, не так ли?
Я усмехнулся.
— Хотите кофе? Или чего-нибудь покрепче?
— А чаю выпить нельзя?
— Разумеется, можно.
Она прошла со мной на кухню и пронаблюдала, как я поставил чайник. В отличие от большинства новых знакомых, открыто выражавших свое изумление, Льюис обошлась без замечаний о протезе. Вместо этого она с безобидным любопытством принялась разглядывать кухню и наконец устремила свое внимание на календарь, висевший на ручке двери деревянного буфета. Фотографии лошадей, рождественская распродажа букмекерской фирмы. Она перелистала страницы, посмотрев на картинки будущих месяцев, и задержала взгляд на декабрьской, где лошадь с жокеем брали препятствие в Эйнтри. Их силуэты эффектно вырисовывались на фоне неба.
— Вот это хорошо, — сказала она, а затем с удивлением прочла. — Это вы.
— Хороший фотограф.
— Вы выиграли эту скачку?
— Да, — спокойно ответил я. — Вам положить сахар?
— Нет, спасибо. — Она кончила переворачивать страницы и закрыла календарь.
— Как странно видеть в календаре знакомых.
Для меня это не было странным. Я подумал, что привык к фотографиям и даже перестал обращать на них внимание. Вот это было действительно странно.
Я вернулся с подносом в гостиную и поставил его на кипу открыток на столике.
— Садитесь, — предложил ей я, и мы уселись.
— Все это, — пояснил я, кивком указав на них, — открытки, которые приходили вместе с чеками за воск.
Она сразу стала серьезной.
— А от них есть хоть какой-нибудь прок?
— Я надеюсь, — отозвался я и рассказал ей про список клиентов.
— Господи, — она заколебалась. — Наверное, вам не понадобится то, что я принесла.
Льюис взяла свою коричневую кожаную сумку и открыла ее.
— Я не знала, заходить мне к вам или нет, но просто вы живете неподалеку от моей тетушки, у которой я сегодня была. Во всяком случае, я решила, что вам это может оказаться кстати, вот потому и прихватила.
Она достала книгу в мягкой обложке. Льюис не составило бы труда послать ее по почте, но я был рад, что она этого не сделала.
— Я попыталась привести мою спальню в порядок, — проговорила она. — У меня масса книг. Они громоздятся одна на другой.
Я не стал напоминать ей, что видел их.
— С книгами такое случается, — откликнулся я.
— И среди них мне попалась вот эта. Она принадлежала Ники.
Она подала мне книгу. Я взглянул на обложку, но тут же отложил ее в сторону и стал наливать чай.
— "Навигация для начинающих". — Я подал ей чашку и блюдце. — Его интересовала навигация?
— Понятия не имею. Но меня она интересовала. Я забрала ее у него из комнаты. Не думаю, чтобы он обнаружил потерю или догадался, что я позаимствовала книгу. У него был ящик, и он складывал туда вещи, вроде тайника у мальчишек. Но однажды, когда я зашла к нему в комнату, вещи были вынуты, словно он прибирался. Ну, в общем он отсутствовал, и я забрала книгу... Он бы не стал на меня сердиться, он на редкость легко ко всему относился... и, наверное, вышло так — я оставила ее у себя, а поверх положила что-то еще и просто забыла.
— А вы ее прочли? — задал я вопрос.
— Нет. Мне было не до того. Это случилось несколько недель назад.
Я взял книгу и раскрыл ее. На форзаце кто-то черными чернилами написал:
«Джон Вайкинг». Почерк был твердый и отчетливый.
— Я не знаю, — сказала Льюис, предвосхитив мой очередной вопрос, — написал ли это Ники или кто-то другой.
— А Дженни знает?
— Она не видела книгу. В то время она уехала с Тоби в Йоркшир.
Дженни вместе с Тоби. Дженни вместе с Эшем. Бог ты мой, подумал я, чего еще можно было ждать. Она ушла, она ушла, она тебе больше не принадлежит, вы разведены. И я не был один, во всяком случае, совсем один.
— У вас очень усталый вид, — заметила Льюис. Я смутился.
— Есть немного.
Я полистал страницы, легонько постучав по ним большим пальцем. Это была, как и следовало ожидать, книга о навигации на море и воздухоплавании с чертежами и диаграммами. Непонятные мне подсчеты, секстанты и описание течений.