В правой руке мужчина держал маленькую, грушевидную черную дубинку.
Его напарник спустился с подножки кабины «Лендровера».
Я без труда узнал их. В последний раз я видел их из окна шатра гадалки, не предсказавшей мне ничего хорошего.
— Залезай сюда, парень, — скомандовал мне державший Чико. — Заходи справа.
Тихо и по-быстрому. А не то я еще разок-другой стукну твоего дружка. Прямо по башке.
Чико прижали к багажнику. Он повернул голову и что-то пробормотал.
Здоровенный тип поднял дубинку и выкрикнул с сильным шотландским акцентом:
— Полезай в прицеп. Направо и вглубь.
Я вскипел от ярости, обошел свою машину и денник. Открыл дверь справа, как он и сказал. Влез. Его напарник держался на расстоянии. Кроме нас, на автостоянке не было ни души.
Я обнаружил, что по-прежнему держу ключи от машины, и, не думая, вновь положил их себе в карман. Ключи, носовой платок, деньги, а в левом кармане только незаряженная батарейка. Никакого оружия. Я вспомнил про нож в носке и решил, что у Никласа Эша есть чему поучиться.
Человек, державший Чико, приблизился к прицепу и полувтащил-полувнес Чико в левый отсек.
— Начнешь шуметь, парень, — предупредил он меня, — и я от твоего дружка мокрого места не оставлю. По глазам, парень, и по носу. А попробуешь дернуться, мы его так исполосуем, что он навсегда заткнется. Понял?
Я подумал о Мэсоне в Танбридж-Уэллсе. Слабоумном и слепом.
И промолчал.
— Я поеду с твоим дружком, — сказал он. — Запомни это.
Его напарник закрыл верх прицепа, и солнце исчезло, уступив место полной тьме. У многих передвижных денников крыша открывается легко, а у этого нет.
Я оцепенел.
Мотор «Лендровера» завели, и машина двинулась юзом по узкой дорожке.
Одного толчка при выезде было достаточно, чтобы меня встряхнуло и я чуть не свалился. Я понял, что лучше сесть.
Прицеп соорудили так, чтобы он смог выдержать вес и удары лошадиных копыт.
Я беспомощно сидел на полу, среди комьев грязи и навоза. В голову мне лезли страшные мысли.
После столь непредсказуемого путешествия я согласился поехать с Лукасом и, как последний идиот, на целый день оставил машину на всеобщем обозрении. Они могли схватить меня в Жокейском Клубе. Или вчера, или сегодня утром. Вчера, подумал я, стоянка была забита машинами, а я оставил «Шимитар» на улице и взял талон.
Я не поехал к себе домой. Я не стал возвращаться в Эйнсфорд. Я не был в «Кавендише». Я не был ни в одном привычном для меня месте. В конце концов я решил отправиться в Жокейский Клуб.
Я сидел, проклинал себя и думал о Треворе Динсгейте.
Поездка заняла без малого час — было мучительно душно и постоянно трясло на поворотах. Я старался не загадывать, чем это кончится. Вскоре мне удалось услышать Чико через перегородку, но я не разобрал ни слова. Шотландец что-то отвечал ему грубым, невыразительным голосом и рокотал, как гром.
Два наемника из Глазго. Джекси рассказал мне о них. Первый, карауливший Чико, несомненно, был профи. Не запутанный заказчиком бездумный, заурядный исполнитель, а крепкий, напористый, быстро соображающий убийца. Что гораздо хуже.
Внезапно тряска прекратилась, и до меня донеслось какое-то лязганье. Я догадался, что денник разъединили с «Лендровером». В наступившей тишине я услышал голос Чико.
— Что случилось? — дрожа от волнения, спросил он.
— Скоро узнаешь, приятель.
— Где Сид?
— Успокойся, парень. Удара не последовало, но Чико притих. Дверцы распахнулись. Я полностью осознал, что сейчас среда, половина седьмого и уже начинает смеркаться.
— Вылезай, — скомандовали мне.
Я поднялся на ноги. Шотландец стоял передо мной и держал наготове вилы, указывая мне путь их острыми зубцами. Я выглянул и увидел, куда нас привезли.
Отсоединенный от «Лендровера» прицеп стоял в помещении, а само это помещение было залом для верховой езды на ферме Питера Раммилиза.
Стены из деревянных панелей. Окна на крыше распахнуты из-за жары. И снаружи ничего не разглядишь.
— Вылезай, — повторил он и взмахнул вилами.
— Делай, что он сказал, парень, — грозно проговорил охранник Чико.
— И давай по-быстрому. Я безропотно подчинился.
Выбрался из прицепа и прошелся по мягкой золотой стружке.
— Сюда, — он опять поднял вилы. — К стенке. — Его голос звучал грубее, а акцент был сильнее, чем у караулившего Чико. Да ничего другого я от этого бугая и не ждал.
Я сделал несколько шагов и почувствовал, что ноги мне не повинуются.
— А ну, давай мигом к стенке.
Я повернулся и задел плечами панель. В эту минуту я заметил, что, скрывшись от меня за спиной человека с вилами, стоит Питер Раммилиз. Он мерзко ухмылялся и радовался, предвкушая расправу. В отличие от него двое шотландцев застыли в напряжении. Я понял, что Раммилиз вел «Лендровер» и потому я не мог его видеть.
Бугай, охранявший Чико, усадил его на пол и не отпускал. Бедняга скорчился и норовил прилечь. Он слегка улыбался и никак не мог прийти в себя.
— Привет, Сид — сказал он. Шотландец поднял руку, занес дубинку над головой Чико и обратился ко мне:
— А теперь слушай, парень. Стой спокойно. Не шевелись. Если сдвинешься хоть на шаг, я укокошу твоего дружка, он и пикнуть не успеет. Ясно?
Я не отреагировал. Через минуту он кивнул своему напарнику с вилами.
Тот неторопливо приблизился ко мне и направил на меня зловеще сверкнувшие зубцы.
Я посмотрел на Чико. На дубинку. Мне никак нельзя было рисковать. Я стоял... не шелохнувшись.
Высокий поднял вилы — сначала на уровень моего живота, потом выше — к сердцу, потом еще выше. Он не спешил и осторожно, дюйм за дюймом приподнимал их, пока один зубец не уткнулся мне в тело.
— Ни с места, — пригрозил охранник Чико.
Я не двигался.
Зубцы вил скользнули по моей шее, прямо под подбородком и остановились на деревянной панели, отодвинув мою голову назад. Кольнули меня по шее, но даже не поцарапали. Хорошо, что у них зубцы широкие, мелькнуло в голове. Но уверенности мне это не прибавило.
Он установил вилы как хотел, резко толкнул их, и острия вонзились в деревянную обшивку. Потом он с силой схватился за рукоятку, чтобы я не смог их вырвать и освободиться. Я давно не чувствовал себя таким дураком и ничтожеством.
Бандит, державший Чико, внезапно отодвинулся, словно желая расслабиться.
Он спустил Чико вниз и пнул его в зад, надеясь, что тот потеряет равновесие.
Ослабевший, как тряпичная кукла, Чико растянулся на мягких стружках, а киллер шагнул ко мне, чтобы убедиться, что я не сдвинусь с места.
Он кивнул своему напарнику:
— Не лезь не в свое дело, присмотри за вторым.
Я поглядел на них и навсегда запомнил их лица.
Твердые, жесткие линии подбородка и рта. Холодные глаза, внимательные и бесчувственные. Черные волосы и бледная кожа. Небольшие головы на толстых шеях.
Тяжелые, выбритые до синевы подбородки. Обоим около сорока. Оба очень похожи друг на друга, преуспевшие в своей карьере наемники.
Питер Раммилиз подошел к ним. Он показался мне в сравнении с ними просто мокрой тряпкой.
Несмотря на недовольство парней, он тоже положил руку на вилы и попытался их подвинуть. Но не смог, и это его удивило. Он пнул меня носком ботинка под колено.
— Больше ты свой грязный нос сюда не сунешь.
Я не стал отвечать. Чико незаметно поднялся. На секунду я подумал, что он хочет их одурачить и хорошенько стукнуть, применив какой-нибудь из приемов дзюдо. Но Чико не рассчитал силы и промахнулся. От его удара не разлетелся бы и карточный домик. Я с бессильной яростью наблюдал, как дубинка вновь опустилась на голову напарника, как он упал на колени и чуть не потерял сознание.
Я рванулся, желая освободиться, но не смог, а здоровенный наемник еще пару раз ударил Чико нотой и стал расстегивать ремень.
Я не поверил своим глазам, увидев, что это не кожаный ремень, а длинная, узкая цепь, похожая на те, которые наши деды носили с брелоком. К одному ее концу была прикреплена рукоятка. Шотландец сжал ее, а потом взмахнул рукой так, что свободный конец цепи со свистом рассек воздух и обвился вокруг шеи Чико.