— А почему бы и нет? Я не вижу причин.
— Чего же ты тогда ждешь? — проговорил я.
Глава 15
Большую часть воскресенья я провел у моря. Я направился на северо-восток от Ньюмаркета, к широкому пустынному побережью Норфолка. Я решился на это лишь для того, чтобы куда-то поехать, что-то сделать, потратить время.
Хотя солнце еще ярко светило, ветер с моря прогнал с пляжа почти всех отдыхавших; маленькая группка спряталась в убежище под непрочным полотняным навесом, а несколько бесстрашных ребятишек строили песчаные замки.
Я сидел на солнце в ложбинке песчаной дюны, поросшей пучками травы, и наблюдал за волнами. Потом прошелся вдоль берега и раздавил нескольких земляных червей. Я стоял, глядя на море, и поддерживал левую руку у локтя. Я понимал, что от веса всей электроники она то и дело опускается. Не то чтобы она была такой тяжелой, но ее приходилось держать.
Я часто испытывал облегчение, отдыхая в подобных уединенных уголках, но сегодня мне это не удалось. Мои демоны не оставляли меня ни на минуту. Цена гордыни… цена безопасности. Если бы ты не ждал от себя так много, сказал мне однажды Чарльз, тебе бы легче жилось. По-моему, это бессмысленно. Человека не переделаешь. Или, по крайней мере, каждый из нас был таким, каким был, пока кто-то не встал у него на пути и не раздавил его, словно ничтожного червя.
В Ньюмаркете говорят, что, если вы чихнете в Лаймекилне, вас услышат за две мили, на ипподроме. Новости о моем участии во вскрытии Глинера до конца дня дойдут до Джорджа Каспара. Узнает о них и Тревор Динсгейт, сомневаться в этом не приходится.
Я все еще могу спрятаться, подумал я. У меня есть запас времени.
Отправлюсь в путешествие. Постранствую под другими небесами, поплаваю в других морях. Я могу уехать и стану вести себя очень осторожно. Я по-прежнему способен скрыться от ужаса, который он мне внушает. Я все еще могу… убежать.
Я покинул пляж и в полном оцепенении поехал в Кембридж. Остановился в университетской гостинице и наутро отправился в фармацевтические лаборатории Тиерсона. Спросил, где я могу поговорить с мистером Ливингстоном, и мне его тут же позвали. Это был худощавый седой мужчина лет шестидесяти. В разговоре он как-то странно шевелил губами, будто собирался засвистеть. Кен Армадейл предупредил меня, что с виду это высохший старый чудак, но ум у него острый и проницательный.
— Вы мистер Холли? — осведомился Ливингстон, и мы пожали друг другу руки.
— Мистер Армадейл звонил мне и объяснил, чего вы хотите. Я думаю, что сумею вам помочь. Да, скорее всего мне это удастся. Идемте, идемте, вот сюда.
Он торопливо засеменил, и я пошел вслед за ним. Ливингстон постоянно оглядывался, желая убедиться, что я не отстал и не свернул в сторону. Мне показалось, что это врожденная предосторожность плохо ориентирующегося человека, однако здание и правда состояло из лабиринта проходов с застекленными стенами, где беспорядочно чередовались комнаты и зимние сады. — Тут все время достраивают, и помещение разрастается, — отозвался он в ответ на мое замечание.
— Ну, вот мы и пришли. — Он ввел меня в большую лабораторию, зажатую с одной стороны стеклянной стеной, с другой — зимним садом, а с третьей — еще одной лабораторией. — Это экспериментальный отдел, — пояснил он, указав жестом на обе комнаты. — Многие лаборатории производят вакцины для продажи, но здесь мы изобретаем новые.
— И воскрешаете старые? — спросил я.
Он кольнул меня понимающим взглядом.
— Конечно, нет. Я полагаю, вы пришли сюда получить информацию, а не обвинять нас в халатности.
— Простите, — сказал я, пытаясь его задобрить. — Вы совершенно правы.
— Тогда ладно. Задавайте ваши вопросы.
— А, да. Как могла лошадиная сыворотка, которую вы использовали в пятидесятых годах, вызвать свиное рожистое воспаление?
— Да, вопрос по существу, — ответил он. — Я буду краток. Мы опубликовали об этом статью. Конечно, все случилось задолго до того, как я занялся исследованиями. Но я слышал об этом. Да. Ну, что же, вполне возможно. Такое случалось. Хотя и не должно было. Явный просчет, элементарная небрежность, вы так не считаете? Я ненавижу небрежность. Просто ненавижу.
Наверное, так и надо, подумал я. В его деле небрежность способна привести к роковым ошибкам.
— Вам что-нибудь известно о производстве сыворотки от рожистых воспалений? — спросил он.
— Вы могли бы написать об этом на ногте большого пальца.