Черный противник казался огромным — был он заметно крупнее Твердолобого. Собравшиеся вокруг площадки рассказывали друг другу, что его специально привезли из далекого горного аула к сегодняшнему бою, что пришел конец славе Тахира и его Твердолобого.
Бой продолжался недолго.
Кончился он после четвертого столкновения.
— Хай, молодец, молодец, расколол! — закричала толпа. Черный баран после удара не мог двинуться с места, стоял и тряс головой. Твердолобый отбежал, развернулся и снова бросился на соперника; однако, подскочив вплотную, не ударил — остановился как вкопанный. Твердо упершись копытами в землю, он, видно, ожидал, что противник если уж не летит навстречу, так хотя бы взмахнет угрожающе рогами. Но черному барану было уже не до боя — он лишь тряс головой, не в силах вынести смертельную боль. Из головы его, будто из лопнувшей под утренним солнышком сочной перезрелой дыни, вытекала белесая жидкость… показалась и кровь…
Хозяин несчастного, похоже, не мог поверить в случившееся — стоял, приоткрыв рот, будто хотел сказать что-то — и задохнулся.
— Забери, забери своего барана! — кричали люди.
Тахир, не в силах скрыть ликование, широко улыбался, его распирало от радостного сознания победы после тревоги и ощущения опасности, он обнимал своего героя — и улыбался, улыбался.
О Твердолобом заговорили в округе. В иные дни он выигрывал на праздничных состязаниях не по одной овце и брал верх не над одним сильным противником. Полученных овец Тахир тут же продавал — в дом текло богатство: иногда по нескольку его прежних месячных зарплат в день. Он уже не работал в колхозе даже и сторожем на бахче. Председатель как-то пригрозил сердито:
— Что за упрямый, твердолобый ты человек! Не станешь трудиться — отберем меллек (приусадебный участок).
— Забирайте, на что он мне! — равнодушно согласился Тахир.
Теперь он не волновался, не замирал больше, когда его Твердолобый разбегался навстречу очередному противнику, — лениво позевывая, прикидывал, за какую цену можно будет отдать очередной выигрыш — овцу, а то и теленка. У него отрос живот, округлились и налились румянцем щеки. С людьми он теперь говорил свысока, цедил сквозь зубы, мог и грубо ответить. Ему прощали все — владельцу барана, прославившего аул.
Однако Тахир не оставлял своими заботами Твердолобого ни днем ни ночью; за бараном теперь ухаживали все домашние — Тахир не препятствовал.
И сам Твердолобый тоже не противился — привык к новой сытой жизни. Он не вспоминал уже с всегдашним волнением прежнюю свою волю, высокие горные хребты, гремящие эхом ущелья, да и белая овца все реже вставала перед глазами. Не было теперь в душе барана и прежней ярости, хотя дрался он все так же мастерски. Казалось, призам не будет конца. Как-то на богатом тое не пожалели хорошего теленка — за одну схватку Твердолобый принес хозяину четыреста рублей.
Случилось так, что Тахир отправился со своим Твердолобым на празднество в далекий аул — там предстояли бараньи бои.
Привычный плотный круг. Все они взволнованы зрелищем схватки — спокоен один лишь Тахир: он знает — приз, годовалая упитанная телка, достанется ему. И никаких хлопот — даже домой ее вести не надо, продаст здесь же — верных три сотни.
Два почетных старика развели баранов по сторонам площадки — и пустили навстречу друг другу. В толпе уже нетерпеливо и восторженно кричали, кто-то рядом в напряжении скрежетал зубами, кто-то бил кулаком о кулак… Вот-вот сшибутся, раздастся треск, посыплются искры. И тут Твердолобый учуял запах белой овцы. Той овцы, за которую он однажды вышел в бой против матерого волка.
Запах волка заставляет дрожать и лошадей, и ослов, и даже таких крупных животных, как верблюды и быки.
В ту памятную ночь не запах пугал Твердолобого — сам волк был тут, с огромными острыми клыками, с горящими устрашающими глазами. Да, жутко было, ничего не скажешь. Но баран выстоял — почти совсем обессилел от страха, но выстоял.
Как кружил серый вокруг отары, как норовил ухватить белую овцу! Твердолобый вовремя успевал, загораживал испуганное стадо. Загораживал белую овцу от верной гибели!
Волк тогда ушел, еле волоча ноги от усталости, ушел ни с чем, побоялся сильных рогов Твердолобого и твердой готовности его к схватке.