— Здесь! Я здесь! — я сначала нажал на тангенту гарнитуры, включая передатчик, и только потом понял, что сквозь триплекс проникает розоватый утренний свет. Часы подтвердили: прошло ещё десять часов. Вот это меня отрубило… зато глаза, кажется, прошли.
— …сь это где?…ай пеленг!
Ну да, система с двумя антеннами может работать как очень грубый пеленгатор, тут Генрих прав. Только вот… как же нестерпимо хочется ссать!!! Мочевой пузырь сейчас прям лопнет — после десяти-то часов сна!
Уверен, я поставил новый рекорд по покиданию танка: скинул ремни, отбросил люк, ссыпая с него слой песка, выскочил на крышу башни, одновременно срывая комбинезон — благо длинный витой провод от «ушей» шлема позволил. А-а-а, какое облегчение!!! Наверное, попытайся на меня сейчас напасть представитель мегафауны — струёй бы его нафиг сбил!
— Есть пеленг, Выжига? Двигайся по нему!
— Ответ отрицательный, — я наконец-то смог выдохнуть и осмотреться. — Лучше вы ко мне.
Слева от меня, в каких-то пятидесяти метрах, из склона дюны выступал откопанный ветром корпус корабля. Немаленького, не меньше трех палуб. Кто-то не поленился поставить его на гусеницы от карьерного экскаватора, превратив в титанического размера краулер. А кто-то другой не пожалел чего-то убойного, чтобы испарить его носовую часть. Да, самое главное. Символы уцелевшей части названия на борту ещё читались… вернее, читались бы, если бы хоть немного были мне знакомы. Откуда бы этого красавца ни занесло сюда, там писали отнюдь не на суржике, получившимся из смешения царского и респовского алфавита.
Глава 11
— Когда въезжаешь в аномалию, этого ни с чем не перепутаешь: жар и чесотка по всему телу, голова ватная, мысли движутся все туже и туже. Ещё чуть дальше, и перед глазами начинает темнеть, а сознание становится словно чужое: довелось так влипнуть один раз… — хмыкнув, сообщил мне Генрих.
— Но я видел разряды, мне не показалось, — на одном упрямстве качнул головой я. Вообще-то мне тоже довелось испытать все прелести зоны пространственного разлома, причем не какого-нибудь, а легендарной «кузницы Хель». И выжил я там исключительно потому что прокол, перебросивший меня туда с Земли на некоторое время разрядил аномалию. И потому, что я успел забраться в Сталь прежде, чем меня окончательно поджарило наведенным электричеством. Надо сказать, соображал я после контакта с таким местом плохо ещё около суток.
Незабываемые ощущения… казалось бы. Тем более я уже четыре раза с тех пор по разным причинам попадал под пробои Пространства. Вот только «Шестерка» всякий раз настолько хорошо меня защищала от их воздействия, что я просто ничего не чувствовал. И привык ориентироваться на внешние проявления вроде ионизации и свечения воздуха или появления сгустков плазмы. И теперь знатно опозорился перед лидером искателей, показав свою полную некомпетентность.
— Это статика, ветер захватил очень много песка, песчинки сталкивались и терлись между собой и разряжались на корпус танка, — окончательно заставил меня почувствовать себя идиотом Глава разведгруппы. — Будь у тебя на машине какие-то острые элементы из диэлектрика, ты бы и «огни святого Эльма» увидел.
Генрих, разумеется, привел другое название, по местной традиции связанного с именем Хель, но я из контекста догадался. Чёрт. Кажется, я только что прилично потерял авторитет в глазах собеседника. Не оправдываться же, что мол у меня Сталь, потому и не разобрался: только ещё больше укреплю в его глазах образ мажора, как-то связанного с караванщиками и потому отхватившего артефакт за какие-то далёкие от искательства заслуги.
— Разумеется при такой напряженности электромагнитного поля воспользоваться радиосвязью не получится, помехи зашкаливают по всему диапазону, — а, нет, оказывается, макнуть меня в фигуральную лужу можно ещё глубже. — А по склону холма с подветренной стороны всегда может скатиться что-то с вершины, потому укрытие выбирается на некотором удалении от непосредственной зоны подножья.
— Все понял, больше никакой самодеятельности, — ну а что мне оставалось сказать?
— Ну почему? — опять хмыкнул Генрих. — Если результат каждый раз будет таким, я совсем не против.
Он имел в виду торчащий из дюны краулер. Пока мы мило беседовали по рации, заняв позиции для кинжального огня из станковых пулеметов на башенных турелях, Аркарий, подогнав боссов «Вочвей» к самому пролому и направив весь свет внутрь, аккуратно, не выпуская из рук тяжелый револьвер, осматривал палубы обнажившегося трюма, иногда вынося наружу нечто, по его мнению, важное. Однако пока предосторожности казались излишними: громада трехпалубного корабля, кем-то поставленного на гусеницы, а потом кем-то другим поверженного, встречала исследователя тишиной и покоем.