– Что, что, над чем ты смеешься, что? – Непонимающе стала спрашивать Берта.
– Ни над чем – просто захоти смеяться и будешь смеяться!
Берта задумалась на пару секунд и стала смеяться тоже. Через минуту Серена почувствовала, что удерживающая ее сила исчезла почти совсем, тогда она захотела, чтобы ей перестало быть смешно, и смех прошел.
– Не заигрывайся с этим, если ты уже свободна – прекращай, – посоветовала она Берте.
Теперь они могли подойти друг к другу и рассмотреть внимательно.
– Глаза, – показала Берта пальцем в направлении своих глаз. – Видишь?
Серена всмотрелась в глаза Берты и охуела от неожиданности и чувства красоты. В то время, как во всем остальном тело Берты ничем не отличалось от того, каким оно было в бодрствовании, глаза представляли собой мерцающие поразительной глубиной озерца.
– Мне почему-то кажется, что не стоит смотреть друг другу пристально в глаза, – пробормотала Серена.
– Возможно, – согласилась Берта. – Давай пока не будем.
– Совершенно непонятно – как Мерк и Томас делают это, ведь они не спят!
– Совершенно непонятно.
– Мозги неповоротливые.
– Да.
– При этом ясность кристальная!
– Да.
– Очень странно. Я привыкла к тому, что рассудочная ясность и ОзВ-ясность всегда идут в связке, а тут – нет.
– Еще бывает так, что рассудочная ясность есть, а ОзВ-ясности нет.
– Точно. А тут – словно все наизнанку – ОзВ-ясность такая естественная, гибкая, текучая, а рассудок ползет за ней, как перегруженный грузчик.
Берта задумалась
– Возможно это связано с тем что в бодрствовании мы свой рассудок целенаправленно тренировали много лет, а в ОСе – нет.
– В следующий раз возьмем с собой учебники:) – пошутила Серена.
– В следующий раз нам надо суметь сделать все это самим!
– Да. Только вот непонятно – что именно делать-то? За шею себя хватать что-ли?
– Дело не в шее, – Берта стала осматриваться, словно ища кого-то. – Я думаю, это ощущение в шее – вообще просто попутный эффект, не имеющий сам по себе никакой значимости.
– И я так же думаю, только… только это не "думание", это ясность. Офигительное наслаждение, когда вот так легко возникает ясность!
– Согласна, это ясность.
– Значит, если нам в этом состоянии так доступна ясность, то следует этим и пользоваться!
– Точно, – оживилась Берта, – мы сейчас поступаем как человек, который случайно оказался в ОСе и вместо того, чтобы управлять собой с помощью своих желаний, пытается передвигаться с помощью мышц. Если мы хотим получить ясность – необходимо захотеть ее получить.
– Хорошо – значит я хочу получить ясность в том, что сейчас целесообразно сделать, чтобы в следующий раз сделать все самостоятельно.
– Я уже знаю.
– И я!
– Так что можно не говорить.
– Можно, но я скажу на всякий случай, – возразила Серена, – мы должны перестать заниматься фигней и перепрожить несколько раз тот процесс, в результате которого мы стали видеть друг друга.
– Интересно! – Твоя мысль не противоречит моей ясности, но я бы выразила ее иначе: нам следует запомнить вкус нашего узнавания, мы должны привыкнуть к тому, что видим друг друга тут, на полянке.
– А давай сделаем как в бодрствовании? Давай будем ходить по полянке?
– Клево!
Они разошлись в разные стороны, и Серена заметила, что ей не нужно договариваться с Бертой о том – кто пойдет первым, просто она хотела пойти первой, и сначала это желание словно натолкнулось на препятствие, а потом препятствие исчезло.
– Ты решила пропустить меня первой? – Крикнула Серена.
– Да. И ты об этом узнала по тому, что исчезло сопротивление твоему желанию, так?
– Точно!
– А мы можем не орать – слышно будет все равно! – Крикнули они одновременно и рассмеялись.
– Ладно, давай!
Насколько Серена могла судить, прошло около двух часов, как они занимались хождением по полянке, отрабатывая привыкание к тому, что они видят друг друга.
– Прошло уже часа два, наверное, – наконец сказала Серена.
– Мне непонятно, как тут можно отсчитывать время. Понятно, что на каждый акт мы тратим минуту, и сделали уже около ста заходов – ну значит часа полтора-два. Но вот только какой это имеет физический смысл… это большой вопрос, ведь время – понятие очень неопределенное. Для меня, во всяком случае.
– Я читала несколько подходов к определению времени…
– И ни черта не поняла, я думаю:), – рассмеялась Берта.
Они перестали ходить по полянке и сели рядом с речкой.
– Осознание удивительно устойчиво. Невероятно. – Серена осматривала свое тело, речку, горы за речкой, Берту – всё было совершенно устойчивым, ясным, и была полная ясность, что это сновидение.
– Я думаю, что времени здесь вообще нет, так как нет физических процессов, – продолжала Берта. – Время определяется через определенные циклические процессы, происходящие, например, в атомном мире, а здесь нет атомов.
– То есть, мы состоим не из атомов… во блин. А из чего же мы состоим?? – Серена с какой-то опаской потрогала свою ногу.
– Не знаю. Пока не знаю, но уж ясно, что не из атомов. Из атомов состоит наше тело, которого здесь нет и быть не может. Здесь мы можем летать, кстати, ты помнишь об этом?
Берта, не меняя позы, поднялась над землей и зависла в метре от нее. Серена хихикнула и сделала то же самое. Они сдвинулись к воде и теперь "сидели" прямо над потоком.
– То, что мы есть сейчас – это всего лишь наша уверенность в том, что мы такие. Неужели тебе это не ясно?
– Когда ты говоришь, мне кажется все ясным.
Серена сосредоточилась, и ее шорты исчезли, а между ног торчал огромный, сантиметров в тридцать и толщиной сантиметров в восемь член. Она с изумлением вперилась в него, аккуратно взяв руками.
– Получилось…, – недоуменно произнесла она.
– Подрочи его! Я тоже хочу. А еще, кстати, выеби меня таким, всю жизнь мечтала.
Серена попыталась подстроиться под Берту, но в висячем положении ей это не удалось.
– У меня бедная фантазия:), – рассмеялась она. – Я не могу себе представить – как можно трахаться вися в воздухе – все время хочется обо что-то опереться, несмотря на то, что я понимаю, что в этом нет необходимости. Давай переместимся на траву.
– А зачем…, – задумчиво произнесла Берта. – Я и так могу.
Спустя пару секунд два негритенка материализовались и стали трахать Берту одновременно в письку и попку, члены у них обоих были огромны.
– Ты управляешься со всем этим так, словно всю жизнь только этим и занималась! – Воскликнула Серена.
– Просто ты – экстраверт, а я скромница, мне чаще приходилось жить в воображении, чем тебе, – срывающимся голосом ответила Берта. – Охуительно… как это охуительно – вот так трахаться… и размеры значения вообще не имеют, кстати.
Члены негритят уменьшились до размера в несколько сантиметров, но судя по стонам Берты ее удовольствие не уменьшилось.
– Имеет значение… не размеры, а то – что ты ожидаешь получить, это ты… и получаешь…
– Не кончи Берта! Эй, осторожно, сделай перерыв, ты сюда трахаться что ли пришла? Если ты кончишь, наша пара распадется, а я хочу вдвоем исследовать эти миры, чтобы была еще чья-то точка зрения, чтобы мы могли друг другу подтверждать то, что было.
С видимой неохотой Берта сосредоточилась, и негритенки исчезли.
– Такие необычные, совершенно чистые и пронзительные чувства, – мечтательно произнесла она. – Я точно буду ебаться в ОСах, ну хотя бы иногда:)
– Будешь, будешь ебаться, но давай не сейчас.
– А что сейчас?
На этот вопрос у Серены ответа не было.
– Кстати, ты уверена в том, что вернувшись в бодрствование, мы будем все помнить?
– Не уверена. Но надеюсь.
Они снова помолчали.
– В мире бодрствования как-то было полно всего – книги, плавание, теннис, практики, а тут – как рыба на берегу… ну хорошо. Мы сейчас видим только узкую часть мира – полянку, лес, кусок реки и горы. А что дальше?
– Фиг знает…
– Почему бы не исследовать?
Серену эта идея явно заинтересовала, но Берта энтузиазма не проявляла.
– Исследовать…, – пробормотала она, – да можно и исследовать, только…
– Ну что?
– Только вряд ли ты что-то поисследуешь.
– Но почему? Мы можем летать, мы сейчас можем вот хоть те горы перелететь. – Серене явно не сиделось на месте.
– Можем перелететь…, – вяло согласилась Берта, – только я бы тебе не советовала этого делать.
– Но… почему, блин?