Старик отвернулся к окну.
– Прости, Горан, – жар в его голосе сменился спокойствием. – Я понимаю твою преданность граду.
– Любой здравый человек верен тем, кто его защищает. – Горан немного ослабил обвинительную интонацию: – У тети Роха глухота появилась после его появления, а ещё – кошмары – жуткие, пожирающие силы. Вы просто не встречались с крадушами. Они действительно рушат судьбы.
Старик убрал книги в тайник стеллажа. Вспыхнувший луч доверия угас безотчетным порывом.
– Или встречали? – рассуждал Горан. – Кто подскажет, как распознать их в толпе? Лишь гончим известны приметы, но они – нечто вроде тайны преемников Казмера. – Горан возмущенно сплел руки. – Как понять, что перед тобой крадуш, а не самородок-кудесник или перерожденец? Ворожеи на воде показывали Роха гончим. Я сомневался.
Старик весь ожил знанием:
– Есть один способ.
– Серьезно?
– Существует поверье: осколки звезды, созданной для разрушения Царны, падают в чернолесья, становясь минералом крепким, как кремень, и сверкающим, как угли в печи. Гончие носят его оберегами, опекая пуще слановых булав. В руках крадушей этот минерал чернеет, рассыпаясь золой.
– А вы… вы видели его? – Горан с трудом скрывал интерес за дрогнувшим голосом.
– Да, признаюсь, – ответил Бахарь, утрачивая предусмотрительность в желанной минуте беседы с единомышленником. – У меня есть его частица. Я всегда надеялся повстречать крадуша. – Бахарь улыбнулся, трогая свой седой висок пальцами. – Что-то я разоткровенничался…
Но неотрывный взгляд кудесника превращал глаза старика в стекло. Горан напряженно замер, сцепляя пальцы.
– Нет. Я уже слышал от вас историю об этом удивительном минерале, – внушал Горан размеренным голосом.
– Да? – шептал, сомневаясь, словно запамятовал, старик. – Аль – крайне редкий минерал. Мне достался он по наследству. У многих жителей града отняли такие сокровища гончие, но я сумел сохранить.
– Вы позволите мне взглянуть на него?
Горан поднялся.
Старик отрицательно мотнул головой, но оцепенелого взгляда не отвел.
– Бенедикт Вагус, – обратился к нему Горан по имени, которое знали все любители вымысла и книг. – Вы обещали мне показать аль, когда я закончу обучение в Башне Воспитанников. Пожалуйста.
Горан протянул руку, чувствуя, как щеки краснеют от стыда, но эмоции сейчас только усугубляли душевный надлом. Своё умение Горан использовал редко. Внушать людям воспоминания – изматывающая, крайне болезненная задача. Если увлечься, близок риск забыть собственное прошлое, самому поверить в обман.
– Эрса просила вас не копить тайны минувших лет топящим грузом. Верно? – Напоминание о погибшей дочери – запретный и низкий шаг, но другой возможностью Горан не располагал. Бахарь предпочитал сидеть в панцире секретов. – Я верну аль завтра. И мы поговорим о Рохе.
Глаза старика вспыхнули надеждой:
– Ты расскажешь мне о крадуше?
– Да, если вы позволите изучить аль… и те две книги из тайника.
Горан требовательно указал на зелёный корешок тома-ящика.
Бахарь с минуту колебался, рассеянно осматривая книги. Но убеждающие слова кудесника подействовали. Старик достал из тайника в обложке блокнота цепочку с кулоном, рыхлым алым шариком, но при внимательном взгляде Горану померещились внутри металла сине-белые звезды. Цепочка легла в руку обманщика. Минерал кулона потемнел, словно подделка.
– Что с ним?
Старик изумленно отстранился.
– Впервые наблюдаю такое…
– Я пойду уже. – Горан с трудом выдерживал доверчивый взгляд Бахаря, который всегда относился к нему как к сыну. – Вот перья альтурга, – достал он из кармана пропажу. – Под креслом лежали. Спрячьте их надежнее.
Кудесник понимал: этим вины не загладить, но так он успокаивал себя, что никогда впредь не станет внушать старику лживые воспоминания. Горан, не поднимая головы, решительно направился прочь из избы.
На улице холод впивался ледяными когтями ветра. Стужа проникла во владения леса, словно это обман мальчишки осквернил покой чащ.
В селение Горан вернулся с наступлением сумерек. Тротуары пустовали. Жители коптили в домах дешёвые свечи, обсуждая новости, ужиная. Торговые избушки на улице Лавочников закрывались на ночь. Дворовые фонари с искрами грозовых скатов, вспыхивая неисправно, догорали последние минуты. Хмурый час вечера. Он надеялся, что Злате позволят выйти.