Гончий, кутаясь в плащ, поднимается. Исмин жестом зовет его сменить повязку. Он зачерпывает в кружку воды, и, поворачиваясь, признается Горану:
– Даже не верится, что она решилась податься с тобой в бега. Вне чернолесья ворожеи – лакомая пожива для змеядов.
Всю дорогу к замку Горану не дает покоя дерзкая мысль: «Ализ решилась бежать с ним». Всё их воспитание, их предназначение – дороги без пресечений. Несбыточность пленительна: вместе скрыться от нерушимых законов града. Кудесника лихорадит. Он в тумане наблюдает, как Никс чертит герб: корону над скрещёнными шиповой булавой и скипетром мудреца. Регул рассыпается мерцающими искрами, взметаясь к небу крылатым львом.
Земляные тропы сменяются ковром сухих трав. Бездорожье пронизано колючими кустарниками в почках листвы. Тепло и солнце заглядывают в глушь редкими гостями. Чернолесье града… Даже воздух здесь мнится знакомым: землистым, горьковатым. Скурат, вынужденно опираясь на руку Клюва, показывает ловчие ямы. Пруды слепят глаза серпокрылым соколам. Только Скурату известно, где отыскать замок. Но Горан просит вести к Зерцалу Ветров – озеру неподалеку от пристанища ворожей. Крадуши идут без вопросов, доверяя кудеснику. Утрата ослабила браваду мыслей – осталась цель, без которой шаги покажутся бессмыслицей.
Кварцевые глыбы расступаются, открывая туманное озеро в янтарных цветках и зубцах лазурита. Дрожащая гладь шумит ветром. Отражение замка насыщается влагой, словно узник потустороннего мира. Горан подавляет в себе волнение, но предчувствие встречи спутывает подготовленные слова в бессвязные намерения. Скурат шагает впереди, откидывая с пути гнилые листки травы. Исмин с молчаливой скорбью смотрит на стукамы в росе. Злата останавливается:
– Здесь что-то не так. Повернём?
Спутники с непониманием окружают её.
– Мы уже пришли, – пробует вразумить Никс. – Без карты троп не отыскать Алефу.
Злата растеряна, она понимает правоту друзей и всё же пугливо мотает головой:
– Я видела это место. Воющее ветром озеро в лазуритовых камнях. Здесь, в обители чудовищ – они вели сюда. – Злата пятится; наталкиваясь на Клюва, пытается шагнуть из сомкнутого кольца ребят.
Горан протягивает к ней руки с просьбой успокоиться:
– Кто «они»?
– Многоликие. Горан, зачем?
Он сжимает её холодные ладони в своих руках, призывая рассуждать здраво:
– Монстры указывали, где найти карту троп.
Злата недоверчиво мотает головой. Никс шепчет Горану обернуться. Из зарослей деревьев появляется невысокая фигура в просторном одеянии. Ализ. Горан выдыхает с облегчением: не обманула. Оставив друзей ждать, он в сопровождении Скурата устремляется к ворожее. Накидка в пол чёрным пологом скрывает терновую синеву платья. Волосы сплетены на затылке, виски скрыты ромбовидными украшениями. Строгий взгляд Ализ остужает волнение кудесника. Зрачки ворожеи расширяются удивлением, узнавая форменный плащ сопровождающего:
– Гончий?
Горан пожимает плечами, сам не осознавая ешё, как могло случиться примирение, невообразимое полгода назад.
Скурат кашляет, но вместо ответа подражает её замешательству:
– Ворожея?
Ализ плывущей походкой отдаляется от укрытия камней, высматривая застывших неподалеку крадушей.
– Ты привел их? – в голосе смешана радость, недоверие, любопытство. – Привёл.
Горан кивает и снимает с плеча рюкзак. Рука ворожеи в грубой перчатке кажется хрупким стебельком. Её кроткий взгляд сосредотачивается на кудеснике, но во мгле глаз – крепость, тысячи орудий, холод неприступного подземелья.
Позади яростно вскрикивает Клюв. Горан различает на белой шее Ализ аль. За её плечом из леса проступают вооруженные воины. Стражи града. Скурат предупреждает отрывисто: «Гвардия Совета!» Но Горан видит только лицо Ализ. Она не пятится в страхе, отвечая на испуг кудесника незыблемой уверенностью в собственной правоте. «Ты предала нас!» – шипит Скурат, порываясь к ворожее с угрозами. Но эфирные стрелы стражей пронзают крадушей снотворным ядом. Горан оседает на сухой ковёр трав. Ветер озёрной глади погребает крики в земле. Тишина. Зарево рассвета меркнет в беспамятстве.
3
Господин Трость поправил на зелёном сюртуке Горана обсидиановый шип ордена воичей: «Только не возгордись словом. Имей покорность, птенчик. Признательность. Их милость – зыбкий дар».
Слановую дверь зала заседаний распахнул пышноволосый человек в лоснящемся костюме, заискивающий до раздражения.